Читать онлайн «Отравители змей». Страница 23

- Ах да,- говорит Анестезия.- Как же я вас не признала? Утомилась, видать, ваша мамочка, уж вы простите ее великодушно.

- Утомилась, утомилась, лебедушка. Разве мы не понимаем? Мы у вас понятливые, схватываем на лету.

- Славные, славные девчушки,- говорит Анестезия, принимая от них бородинский.- И по хлебушек сбегали, хоть я и не посылала, и слова утешительные находят, чтоб мамочку поддержать. Славные матрешки, о таких вот матрешках мы с папочкой как раз и мечтали, когда вас еще не было. Как видите, не все мечты относятся к несбыточным. Кое-что сбывается, дайте я вас приласкаю,- Анестезия, держа в руках по кирпичику хлеба, начинает обнимать сестриц предплечьями, плечами, пытается гладить посредством локтевых суставов; девочки мурлычут, как котята, ибо всякому дитяти, хоть и великорослому, дороги минуты материнской близости, отцовского участия.- А папочка наш ушел по делам,- говорит Анестезия дочерям.- Hо к обеду вернется, и снова мы заживем, как по писанному, долго и счастливо, и умрем в один день.

- Да,- говорят погодки,- мы не только весьма понятливые, но и приметливые к тому же. Без особого труда мы приметили, что вы с папочкой переживаете очередной трудный период и нуждаетесь в поддержке от чутких, любящих вас сердец. Именно таковыми располагаем мы с сестренкой: как только бородинский кончился, мы тут же, не сговариваясь, прошмыгнули в дверь и помчались по хлебным лавкам, по гастрономам, спрашивая повсюду, есть ли в продаже бородинский хлебушек, объясняя свой потребительский интерес так: у нас в семье отдают предпочтение данному сорту хлебобулочных изделий, а данный сорт вдруг кончился, а нам, дочерям любящим и участливым, всегда хотелось стать на подспорье своим родителям, не преумножать, а напротив - поубавить, насколько это в наших силах, череду их родительских забот, особенно в критический, умопомрачительный для них момент, и для начала - восполнить запасы бородинского в хлебнице. Мы истратили на покупку всю свою карманную наличность, о чем нисколько не жалеем, потому что дороже серебра и злата, драгоценных и полудрагоценных камней, дороже богемского стекла и всех сокровищ от лучших ювелиров востока и запада, севера и юга - дороже всего на свете, самого дорогого дороже - видеть, как разглаживаются морщины и теплеют глаза нашей мамочки, как пробуждается в ней желание ласкать нас и лелеять, как удушливой волной нарастает у нее в груди все то, что испытывают порядочные матери к детенышам своим, коих привели на этот свет, пройдя сквозь муки и боль, а потом посвятили себя их становлению и развитию, и вот теперь - ей, нашей горлице, лебедушке нашей,- воздалось и да преумножится...

- А знаете что,- говорит Анестезия растроганно,- знаете, я в вас души не чаю.

- Вот и хорошо! Значит, ты по-прежнему заинтересована в том, чтобы мы росли и развивались всесторонне и семимильными шагами,- девочки начинают гладить матушкины плечи, тычутся носами, точно котята, и мурлычут, выражая высшую степень блаженства.

- А как же! - говорит ласкающая и обласканная мамаша.- А если угодно, то развивайтесь и еще скорее, и восьми- и девятимильными, какими у вас получится, такими и развивайтесь.

- Значит, ты позволишь нам отлучиться на некоторое время из дому? В целях развития, не деградации, без спросу отлучаться мы ни за что не стали бы: вдруг ты кинешься, окликнешь нас - ау, матрешки! - а нас не видать, не слыхать поблизости, и сразу возникает опасность, что ты вся изнервничаешь, душу себе вымотаешь - это если бы мы решили напроказничать и улепетнуть без спросу - но мы не такие, мы с твоим молоком впитали, что такое хорошо, что такое плохо, нас среди ночи разбуди: можно ли отлучаться без спросу - и мы ответим в один голос: никогда! ни при каких обстоятельствах! разве что хлебушка сюрпризом доставить - и все, и тут же под родительский бочок, до следующего раза. Так ты нас и правда благословишь отлучиться? Мы, родная, приглашены на математическую ассамблею - как фаворитки подростковой научной мысли школы номер 55. Это займет часа два-три, а если затянется - мы оттуда сбежим, вернемся к тебе, верные подруги и дочери.

- Как высоко и далеко вы шагнули! - расчувствованно улыбается Анестезия.Папочка, когда вернется, обрадуется безмерно!

- Он все-таки обещал вернуться? - хихикают погодки.

- Еще до обеда, до обеда еще,- прихихикивает Аниста, непредсказуемая и своенравная, любящая и любимая.

- До обеда-да? - подхихикивают дочери.

- До обеда-да! - подхихикивает мамаша.

- Обедают-дают! - каламбурят девчушки-веселушки.

- Ах вы, остроумницы мои! Язычки точеные, словеса крученые! - нахваливает их мамаша, и троица пускается в хоровод: матрешки выкаблучивают, мать пришлепывает шлепанцами. А вы повзрослели,- на полном серьезе замечает она,лакомые кусочки, тысяча и один соблазн,- когда отправитесь на свою ассамблейку, то глядите в оба, как бы не обидел кто, не надругался бы над вами. По темным закоулкам не гуляйте, с хулиганами и насильниками не любезничайте. Заметите нездоровый огонек в зрачках маньяка - сразу же кричите и отбивайтесь, притворяйтесь опасно больными и заразными, эпилептичками прикиньтесь, зеленейте и войте, а если не подействует - добрых людей призывайте на помощь, добрые люди подоспеют и призовут других, таких же добрых, а те - других, пока не достучитесь до милиции, уж она-то живо набежит на место происшествия, живо пленит злополучного, отправит его под суд и на исправление, он живо повинится и осознает, а годы спустя, когда вернется на свободу возмужавшим и перекованным, то станет добросовестно трудиться, живо заведет семью или снова сойдется с той, что была у него до перековки, и будет часто вспоминать вас не иначе как с благодарностью - вас, которые смелыми и решительными действиями, защищая честь и отстаивая достоинство,- тем самым предотвратили и чье-то падение, удержали кого-то за шаг от пропасти, заставили кого-то стряхнуть с себя наваждение, мракобесие зверского вожделения,- он еще возблагодарит вас, вы еще примете от него букеты свежих роз с покаянными записками на колючках,- попомните мое слово. Попомним, попомним,подхихикивают, хороводя, девчушки-послушки,- может, его и не расстреляют даже, и на электрический стульчик не посадят, и руки на себя он не наложит, когда в особой камере поживет как на углях,- уж мы-то попомним и расстараемся, оградим его от роковых сиюминутных удовольствий, пусть только попадется нам,- девочки прекращают кружить мамашу и поочередно приседают перед ней в реверансе,сейчас же и отправимся, опаздывать нельзя

, без нас ассамблейка не откроется. Прихорашиваться, маникюры наводить мы не станем, оденемся привычно, в школьной форме мы всегда как в своей тарелке: просто и представительно, и что-то неизменно торжественное чудится в строгом сочетании коричневого с белым...