Читать онлайн «Осеннее усекновение». Страница 22

Губернатор спрятал голову под легкую гагачью подушку.

* * *

Скомканное вафельное полотенце, шаркнув по шипящей конфорке, улетело в рифленую мойку.

* * *

Губернатор — колени к животу.

* * *

Турка проверила кружку на прочность.

* * *

Губернатор нащупал пузырек с нитроглицерином.

* * *

Неловко сварганенное кофе перекочевало в кружке на старую парту, в смотровую.

* * *

Губернатор уронил пузырек на ворсистый ковер.

* * *

Дополнительно помараковав над карточками, произведя контрольное вычеркивание по принципу частоты встречаемости отслеженных эмоций и телодвижений, получил неоспоримое статистическое подтверждение: если непереваренные блины, сдобренные кпюквенным киселем, считать за материальный предмет, то кандидаты в покойники непременно получали от мальца «черную» метку.

* * *

Белые спасительные крупинки прилипли к дрожащим пальцам.

* * *

Снова на кухню.

* * *

Указательным — под язык.

* * *

Щелкнула зажигалка.

* * *

Очнулась вытяжка.

* * *

Поднос зачернел свежими пятнами.

* * *

Пустые строчки берестяного мартиролога требовали инфаркт миокарда.

* * *

Разнылись обе руки, разболелись подправленный нос, подкорректированные уши.

* * *

Проволока от сорванной пломбы царапнула запястье.

* * *

Достал из чемодана мобильник, положил на стол рядом с инкрустированным футляром.

* * *

Генерал нальет крепкозаваренный чай на четверть стакана, генерал расстегнет китель, генерал, усмехаясь, уйдет, не тронув на счастье фартовых свинок.

* * *

Мобильник и футляр с лупой — в чемодан.

* * *

Таракан во глубине бархатного склепа шевельнул сорокапятичленистыми усами.

* * *

Извлек из поросенка трижды уцелевшее от подносного аутодафе черно-бело-полосатое непарнокопытное, уже раз подарившее интересную дебютную идею, которая вдруг начала подтачиваться, рассыпаться, неумолимо разваливаться из-за самой себя, то есть по случайной причине наличия среди человеческих особей приблудного млекопитающего, обоснованно намекающего на возможную направленность пресловутой сентябрьской метки не только на сапиенса, но и на другое теплокровное, — никто не рискнет запечатлеть вскрытие пса, от жадности подавившегося костью с праздничного стола.

* * *

Таракан дернулся и вновь затих.

* * *

Обе малолюдные кассеты снова отправились на параллельный собачий просмотр.

* * *

Дистанционный пульт залихорадило.

* * *

Пузырь хватанул приглашенную таксу за ухо.

* * *

Умело раздразнил с балкона ротвейлеров, загорающих у бассейна.

* * *

Повис на доге.

* * *

Зафитилил новеньким портфелем в меланхоличного бассета.

* * *

Неуместные прыжки.

* * *

Капризный лай.

* * *

Оптимистическое слюноотделение.

* * *

Пофигистская дрема.

* * *

Хвостовые реминисценции.

* * *

Узнаваемые собачьи морды, экстерьеры, фортели.

* * *

Физические упражнения на свежем воздухе, сбалансированное питание, универсальные прививки, дозированные поливитамины шли на пользу игривым сукам и угрюмым кобелям.

* * *

Дуру-зебру — на распыл.

* * *

Тапок слетел в коридоре, продемонстрировав мигнувшему бра подошву с расплющенным прямокрылым.

* * *

Снова не раздеваясь повалился на нерасстеленную кровать.

* * *

За холодильником в сорокаместной оотеке готовились к скорому выходу в большой свет.

Россия — Канада 10 сентября (утро-вечер) 2011 г.

С речки Ушаковки (правый робкий приток дерзкой Ангары), отделяющей культурно-исторический центр Иркутска от достопримечательной тюрьмы, в которой содержался белый адмирал (освободитель, вешатель, транжир золотого царского запаса), от Знаменского женского монастыря, с туристическо-обязательными надгробиями декабристов, не решившихся залить кровью столицу империи, с речки Ушаковки, давненько переименованной из Иды в честь патриота-купца, снорово поставившего на ней первую мельницу, прилетела дальнозоркая скопа из отряда хищников.

* * *

Потолок над кроватью слабо подсвечен коридорным бра через дверную полуоткрытость.

* * *

Недоуменно покружила над гладью безрыбного, с подогревом, бассейна.

* * *

Зудящаяся рука нарушила, прервала, закончила дикую, закольцованную нейронами погоню свистящей катаны за неуклюжим тиранозавром, огрызающимся короткими матюгами.

* * *

Украдкой писающий охранник чуть не свалился с бортика, выцеливая настойчивую птицу в рассветном небе трясущимся указательным пальцем.

* * *

Переход на кухню — цанги, вата, мазь.

* * *

Черно-стремительный промельк скопы исчез в сопках, проступающих на светлеющем горизонте.

* * *

Стакан холодной воды.

* * *

Тупой нож.

* * *

Лимон.

* * *

На берегу форелесодержащего Йеллоунайфа, безжалостно рассекающего золотоносные Северо-Западные территории перпендикулярно далекому экватору и впадающего в Большое Невольничье Озеро (сколько зазря утопло негритосов, отлынивающих от работы), в коттедже, построенном собственными мозолистыми руками, верный муж российской эмигрантки, уроженец провинции Саскачеван, лесоруб-любитель и прозаик-дилетант с дюдюктивным феминизированным уклоном, не торопясь приступал к ужину с рюмкой кедровой водки, наполненной до золотого (норма) ободка, и тарелкой сибирских пельменей, заправленных сливочным, холестеринонаграждающим, но вкуснейшим (еще бы)

маслом.

* * *

К старой парте, к привычной дыбе, дожевывая горький жесткий лимон.

* * *

Наполовину сделанный роман лежит разбитый по частям в пластиковых аккуратно пронумерованных разноцветных папках, в соседней комнате, на столе с дюжиной остроотточенных полумягких карандашей и стопой девственных, с плотностью 80 гр/см листов, ждущих продолжения творческого процесса.

* * *

Утомительное мерцание стенда с черным Гамаюновым углом.

* * *

Фальшивая тишина.

* * *

Насытившийся канадец, вдохновленный одиночной рюмашкой на священный акт (музы отдыхают), погрузился тяжеловесно в глубокое кожаное, с удобными подлокотниками и подголовником кресло и вынул из розовой папки № 1 развернутое посвящение обеим женам (разведенной, с ребенком, и русской, пока бездетной), бригаде лесорубов — финну, индейцу племени Сиу, вальщику с Полтавщины и американскому генетику, вытуренному из университета за публично рассказанный анекдот об однополых, совокупляющихся под картавое брюзжание зеленых лягушках. Также не забыт сосед, регулярно переплывающий с того берега за гвоздями. Жиреющий, жирующий, жуирующий редактор.