Читать онлайн «Ужас в музее». Страница 42

Ради бога никогда не ходите к этой горе она часть какого-то мира настолько ужасного и древнего что об этом и говорить нельзя мы с Уокером пошли и нас взяли в эту штуку просто исчезает временами и снова появляется и весь мир снаружи бессилен по сравнению с тем что могут сделать они — они живут вечно молодыми как они хотят и нельзя сказать что они люди или призраки — и что они делают об этом говорить нельзя и там есть только один вход — нельзя сказать какой они величины — после того что мы видели я не хочу жить Франция ничто рядом с этим — и следите чтобы люди держались подальше о боже! все бы так и поступали если бы увидели бедного Уокера каким он стал в конце.

Искренне ваш

При вскрытии обнаружилось, что внутренности Клейна были перемещены слева направо, словно его вывернули наизнанку. Позже по документам армейской медкомиссии установили, что он был совершенно нормальным, когда демобилизовался в мае 1919 года. Была ли допущена ошибка в бумагах или с Эдом на самом деле произошла беспрецедентная метаморфоза, остается загадкой, как и происхождение странного шрама-иероглифа на лбу.

На этом исследование холма было закончено. Следующие семь лет никто не приближался к нему, и лишь у немногих возникало желание направить в его сторону бинокль. Время от времени люди нервно посматривали на одинокую возвышенность, круто вздымавшуюся над равниной в западном направлении, и вздрагивали, заметив маленькое темное пятнышко, которое двигалось по вершине днем, и мерцающий огонек, танцующий по ночам. Все решили, что тайна не подлежит раскрытию, и по общему соглашению перестали говорить об этом предмете. Это было нетрудно: земли, слава богу, хватало. И жизнь мирно катилась по накатанной колее. К холму не вело никаких дорог, словно там было море, болото или пустыня. И вот еще одно доказательство бедности людского воображения: шепотом сообщаемые детям и приезжим сказки о кургане вскоре опять приняли форму истории о кровожадном призраке-индейце и его жертве. Только жители резервации и старожилы вроде Мамаши Комптон помнили о намеках на дьявольщину и жуткую потустороннюю угрозу, звучавших в рассказах тех, кто вернулся с холма покалеченным умственно и физически.

Было уже очень поздно, и Мамаша Комптон давно поднялась к себе спать, когда Клайд закончил свой рассказ. Я не знал, что думать об этой страшной загадке, хотя все во мне протестовало против выводов, противоречащих здравому смыслу. Что привело к безумию тех, кто побывал на кургане? И хотя я был глубоко потрясен услышанным, все это скорее подталкивало меня к поискам, нежели удерживало от них. Разумеется, я должен докопаться до сути, я должен действовать уверенно и не поддаваться фантазиям. Комптон понял мое настроение и озабоченно покачал головой. Потом он знаком пригласил меня выйти на улицу.

Мы вышли на тихую боковую улочку и двинулись по ней при свете ущербной августовской луны. Через несколько шагов мы очутились на окраине поселка. Луна висела низко, не затмевая многочисленные звезды, и я смог увидеть не только склонившиеся к западу созвездия Альтаира и Веги, но и таинственное мерцание Млечного Пути. Затем я посмотрел в направлении, которое мне указал Комптон. И вдруг заметил проблеск. Нет, не звезды — это был голубоватый огонек, который двигался вдоль Млечного Пути совсем низко над горизонтом и казался зловещим и жутким, что странно контрастировало с общим настроением мирно спящего ландшафта. В следующий миг мне стало ясно, что свет шел от вершины холма, расположенного далеко на западе этой величественной, слабо освещенной равнины, и я обернулся к Комптону с вопросом.

— Да, — ответил он, — этот призрачный свет — с кургана. Не было еще такой ночи, когда бы мы его не видели, — и нет ни одной живой души в Бингере, которая бы осмелилась пойти в том направлении. Скверное это дело, молодой человек, и если ты достаточно умен, ты оставишь его в покое. Лучше брось свои поиски, сынок, и займись какими-нибудь другими легендами. У нас их здесь хватает, Бог свидетель!

Однако я не собирался следовать советам Комптона; и хотя он предоставил мне отличную комнату, я не смог сомкнуть глаз в ожидании утра, когда можно будет воочию увидеть дневной призрак, а также поговорить с индейцами из резервации. Я собирался действовать неторопливо и наверняка, вооружившись всеми доступными сведениями об этом деле, расспросив и белых, и краснокожих, прежде чем приступить непосредственно к археологическим поискам. На рассвете я встал, оделся и, когда услыхал, что все остальные в доме тоже поднялись, спустился вниз. Комптон разводил огонь на кухне, а его мать возилась в кладовой. Заметив меня, он кивнул и через минуту пригласил выйти на улицу, ярко освещенную солнцем. Я уже знал цель нашего пути и, пока мы шли по переулку, сколько мог напрягал зрение, глядя на запад через равнину.

Там я увидел курган — далекий и необычный своей геометрически правильной формой. Судя по всему, он был от 30 до 40 футов высотой и около сотни ярдов в длину. Комптон сказал, что он имеет форму сильно растянутого эллипса. Я знал, что Комптон бывал на кургане несколько раз и благополучно возвращался обратно. Глядя на контур, вырисовывающийся в темной небесной сини, я пытался отметить все его самые незначительные неровности, и мне вдруг показалось, что по нему что-то движется. Сердце мое забилось: я схватил мощный бинокль, протянутый Комптоном, и торопливо навел его. Сначала я увидел лишь густой кустарник на окраине холма, но потом в поле зрения возникло еще что-то.

Несомненно, это был человек, и я сразу понял, что вижу дневной «призрак индейца». Так и есть, высокая, худая, закутанная в темный плащ фигура с черными волосами, перевязанными лентой, и морщинистым, медным, бесстрастным, орлиным лицом классического индейца. И все же опытным взглядом этнолога я сразу определил, что этот краснокожий был не из тех, что в настоящее время известны истории; он принадлежал к какой-то иной расе или культуре. Современные индейцы — брахицефалы, круглоголовые, и вы не отыщете среди них долихоцефалических, или удлиненных, черепов, которые находили в двухтысячелетней давности останках древнего пуэбло; но череп этого человека был вытянут столь отчетливо, что я заметил это с огромного расстояния даже в неясном преломлении бинокля. Я также обнаружил, что узор на его одежде был выполнен в манере, совершенно не похожей на традиционное искусство племен юго-запада. Его блестящие металлические украшения и короткий меч или какое-то подобное ему оружие, висевшее на боку, не походили ни на что, о чем я когда-либо слышал.