Читать онлайн «Китайская шкатулка». Страница 29

— Я последний раз прихожу сюда, Гармония. Больше я не приду.

Семнадцать лет моя мать каждый день посещала порт. Сначала она приходила сюда со мной на руках и смотрела, как приплывают корабли. Она ждала, что вернется ее возлюбленный Ричард. Ведь он пообещал, что вернется, и Мей-лин никогда не теряла надежды, что однажды это произойдет.

Когда я начала ходить, она брала меня за руку и приводила сюда смотреть на корабли под парусами, на корабли с дымящимися трубами и громкими гудками. Мы всегда стояли на нашем обычном месте на причале и стали привычным зрелищем для рыбаков и портовых рабочих. Наши глаза были прикованы к горизонту, словно парный маяк, и следили, как грузовые суда, океанские лайнеры, частные яхты, военные корабли, джонки и буксиры бороздили зеленую воду. Мы приносили с собой скромную пищу — рис и рыбьи головы — и изучали лицо каждого пассажира, сходившего на землю. Мы смотрели и на тех, кто оставался на палубе, если корабль шел в другой порт. Моя мать спрашивала проходящих мимо, не знают ли они пассажира-американца по имени Ричард, возвращающегося в Сингапур. Она подходила к таможенникам и к будке паспортного контроля. Все были добры к ней, но все отвечали:

— Нет.

Но Мей-лин не теряла надежды. Даже когда ноги начали подводить ее, а денег на рикшу у нас не было, она все равно продолжала приходить в порт. Я стала для нее опорой: ее рука постоянно лежала у меня на плече. Я становилась все выше ростом и все сильнее, а она делалась все меньше и начала горбиться, хотя тогда была еще не старой женщиной. Вечером я меняла ей повязки, отскабливала огрубевшую кожу и опускала ее ноги в масло с приятным запахом.

Через неделю после моего шестнадцатилетия мы пришли в гавань в последний раз: моя мать больше не могла ходить.

Она сказала:

— Сегодня ночью мне во сне явилась богиня Гуань-инь. И она сообщила мне, что я скоро умру. Тебе пора уехать из Сингапура, Гармония, и начать новую жизнь.

Я знала, что этот день придет, я знала, что мне предначертано уехать оттуда, где я родилась. Но я все равно запротестовала. Однако мать настаивала:

— У тебя здесь нет будущего. Как только я умру, ты останешься одна — незаконнорожденная дочь парии. Ты ведь знаешь, как тебя здесь называют, Гармония, — с несчастным видом добавила мать.

Я знала это пренебрежительное слово, относящееся ко мне, — стенга, что буквально означает «наполовина». Я была евроазиаткой и принадлежала к самой низшей касте.

— В Америке все будет по-другому, — говорила мне мать. — Там тебя примут. В Сингапуре, как и в Китае, родиться девочкой — это само по себе испытание. Но у девочки с таким происхождением, как твое, просто нет будущего. Зато в Америке ты сможешь изменить свою судьбу. Там сын фермера способен стать президентом, а незаконнорожденная дочь может добиться уважения.

Но я не могла представить себе такое.

Выросла я как-то незаметно. Мы были «не-люди» — женщина-пария, которая была когда-то старшей дочерью знаменитого ученого, и ее незаконнорожденная дочь, прижитая от иностранца. Мы не принадлежали никакому дому, у нас не было семьи, клана, предков. Нас приняли самые низы, потому что всем необходимо на кого-то смотреть сверху вниз. И мы оказались почти на самом дне — чуть выше прокаженных и попрошаек.

Мать наконец повернулась спиной к гавани и сказала:

— Теперь мы пойдем домой и займемся приготовлениями.

Мы с матерью жили на Малай-стрит, прозванной «Кровавой улицей Сингапура». Здесь, среди открытых всем ветрам лавчонок, питейных заведений, тиров и борделей, сосредоточились самые злостные преступники острова — а также то, что способно было их развлекать. В этом квартале можно было увидеть китайские театры, забитые рикшами и хозяевами лавчонок. Артисты пантомимы разыгрывали сцены на улице, индусы заклинатели змей вызывали кобр из корзин.

Наша маленькая комнатенка находилась над борделем Абдул Салаха. Там мы с матерью готовили лекарства, которые потом продавали. От матери я узнала секрет приготовления эликсира «Золотой Лотос», названного в честь поэтессы, жившей в одиннадцатом веке. Рассказывали, что она получила рецепт этого напитка от Духа Воды, пила его каждый день, прожила сто двадцать лет и родила своего последнего ребенка в шестьдесят. Этот магический настой из трав, собранных в строго определенное время, воздействовал на способность к деторождению, придавал жизнестойкость сердцу, печени, волосам и мозгу. Продажа этого напитка обеспечивала нам крышу над головой и рис в наших мисках.

Основными клиентками моей матери были проститутки, приходившие к ней за противозачаточным кремом, чаем для восстановления менструации, возбуждающими средствами для себя и своих посетителей, таблетками для выносливости и мазью для пениса. Моя мать предсказывала им судьбу, говорила им, когда они были беременны, всегда внимательно выслушивала и давала советы.

Но имелись у нее и другие пациенты. Моя мать лечила лавочников и их жен, рыбаков, докеров, кузнецов, ростовщиков, продавцов опиума, паромщиков из гавани, каменщиков, ткачей, а также нищих, бродяг и воров. Порой даже белые мэм тайком обращались за услугами к моей матери — утонченные леди из высшего общества приходили за советом, лекарствами и сочувствием так же, как и презренные проститутки.

С тех пор, как моя мать стала изгоем, она отбросила старинные правила, которыми прежде руководствовалась в жизни. Она отказалась от традиций и заветов предков и не стала перевязывать мне ноги. А когда мне исполнилось шестнадцать, перевязывание ног запретили законом, и с тех пор только старые женщины неловко ступают мелкими шажками по улицам Сингапура — так, как это делала моя мать, оперевшись на мое плечо. Она шла, словно ее ноги ступали по краям шатающихся камней.

Мать отдала меня в христианскую миссионерскую школу, где я освоила английский и обучилась западным манерам. Каждый вечер я возвращалась в наше скромное жилище над борделем, говорила с мамой по-английски и показывала, как надо пить чай с молоком. А она отвечала мне по-китайски и учила меня правилам фэншуй. В миссии английские дамы обучали меня светским манерам, а дома мама учила меня вести себя скромно, как цветок. Я ела мороженое днем и «огненный горшочек» вечером. По воскресеньям я молилась Иисусу, а Гуань-инь — все остальные дни. Я праздновала и Рождество, и Праздник Духов. Я научилась опускать глаза, как подобает китаянке, и вскидывать подбородок, как это делают американки.

Но главное, моя мать научила меня искусству врачевания, которое перешло к ней от наших предков. Она показала, как аккуратно записывать в книгу состав каждого лекарства — и по-китайски, и по-английски. «Если в организме не хватает инь, нужно взять одну часть корня ша шен, три части плодов волчьей ягоды, три части измельченного в порошок панциря черепахи. Кипятить на медленном огне, не позволяя пене слишком быстро подняться».