Читать онлайн «Московская плоть». Страница 31

Распетрушив обертки и полистав макет, Жу-Жу не затрудняла себя рецензией, а выбрав несколько одежек из рекламируемых коллекций для себя и баронессы, отправляла его с нарочным к рекламистам, трудившимся на благо комьюнити. Здесь проверялся специальным прибором уровень пенно-лакричной накачки ПРА, затем макеты журналов подвергались жесточайшей цензуре: все лондонское тщательно вымарывалось – противостояние с лондонскими было внутренним делом комьюнити, щепетильно и неукоснительно скрываемым от непосвященных. Далее макеты дополнялись рекламой мировых и отечественных брендов, сцедивших ПРА в сосуды московского комьюнити.

На самом деле геймер дядя Женя был не так уж далек от истины. Сгущенка существовала в виде стратегического запаса, сделанного членами комьюнити еще в советские времена, когда содержание вредных компонентов в продуктах было не так велико, чтобы угрожать массовым отравлением плоти и, как следствие, членов комьюнити. Хранился этот стратегический запас в знаменитых Провиантских складах и неизменно оставался предметом зависти и объектом постоянных набегов с целью грабежа со стороны лондонских. Но если лондонских обламывали еще на дальних подступах, то с наездами выпучившейся московской власти дело обстояло значительно хуже.

Ампирный комплекс зданий, называемых Провиантскими складами, возведен был еще в середине XIX века. Считалось, что здесь хранился провиант для армии. Однако склады со времен постройки и до настоящего времени были столь засекречены, что породили множество домыслов среди обывателей. Так, например, до революции считалось, что там располагается специальный конный полк для подавления беспорядков в городе. Не менее таинственным для москвичей местом бывшие Провиантские склады остаются и сейчас. Что находится за этими суровыми стенами, публике доподлинно не известно. В советское время там квартировала автобаза Минобороны, хотя название объекта порождало среди москвичей слухи о легендарных продовольственных закромах Родины. Да только откуда было взяться такому количеству провианта в те времена? Естественный конец провианта повлек за собой конец общественного строя.

Намедни же продувные и оборотливые властные капитализаторы недвижимости, не испросив даже дозволения Растопчина, затеяли реконструкцию с реставрацией Провиантских складов под музейный комплекс вездесущего Цураба Зеретели. Пилить два с четвертью гектара недвижимости на Зубовском бульваре можно было долго и сладко, с урчанием и повизгиванием, будоража воображение москвичей то вдруг случившимся в мозговой извилине архитектора атриумом, объединяющим три существующих корпуса и один новый, то достройкой новых корпусов в мавританском стиле. С тех пор как Растопчину удалось выменять склады у Министерства обороны на гаражи в другом районе с доплатой, комплекс стал предметом торга комьюнити с городскими властями. Отработанный Бомелием номер с местом в Мавзолее для градоначальника на сей раз не прошел, но ту часть комплекса, где хранилась сгущенка, Растопчину все-таки выторговать удалось. Ему же пришла в голову идея обустройства под Провиантскими складами подземного пространства, куда вел бы подземный коридор прямо со станции метро «Парк культуры» с целью перенаправления целевого трафика органики, а также строительства парковки. Но эти переговоры Растопчин вел уже с новыми властями столицы. Старые, несговорчивые, пришлось выжигать из Москвы тем же излюбленным способом, в котором Растопчину не было равных. В результате стеклянный призрак атриума перестал мучить москвичей по ночам, а фамилия главного культтрегера Москвы пропала из новостей, посвященных реконструкции складов. Не успели москвичи подумать, что Провиантские склады будут теперь полниться только духовной пищей в открытом доступе, поскольку продукты питания теперь широко экспонировались во всех гастрономах, как стало известно, что в склады переносится депозитарий, хранящий активы ПИФов – акции и облигации. Ведь все инвестиционные операции в столице производились под неусыпным надзором главбуха комьюнити – Митрофании.

Перед свадьбой Внук решил поменять место жительства, не изменяя, впрочем, Чертолью. До этого знаменательного события он квартировал в особняке XIX века с надворными постройками. Щедро украшенный лепниной, большой господский дом с мезонином имел фасад с шестью колоннами, которые поддерживали рельефный лепной фриз под фронтоном. Этот рафинированный образец русского классицизма принадлежал в свое время ректору Московского университета известному хирургу Альфонскому, в гостях у которого не раз музицировал Чайковский, подсадивший Внука на оперу. Пронумерован дом не был, зато справа и слева от него имелись строения с одинаковыми номерами: 35. Внук находил вполне логичным, что пронумерованы флигели челяди, но не господский дом. Дом должен носить имя владельца. А плоть необходимо нумеровать и регистрировать. Когда комьюнити озаботилось инвентаризацией своих закромов, Мосгорстат – подразделение холдинга – ввел код ИНН для смертных обитателей Москвы, ну а затем уже и всей России. Такая практика существовала в мире давно и помогала оценивать ресурсы органики.

Надо сказать, что Уара некоторым образом напрягало соседство с вдруг выскочившей, как прыщ на носу, Академией художеств и президентом ея – Цурабом Зеретели, обосновавшимся в бывшем служебном корпусе городской усадьбы, которую великий живописец и скульптор современности отжал в свое время у Тучковых-Морозовых. Кроме того, у Внука изменились чисто художественные приоритеты: его увлек модерн, поэтому он с интересом поглядывал на «Лайт-Хаус» в стиле русского модерна, что выстроен был не так давно Сопохиным-сыном в Сеченовском переулке, соединяющем Остоженку и Пречистенку. Сюда он и привел Машу, которой дом вполне понравился, но у нее возник совершенно резонный, по мнению Уара, вопрос:

– Как можно было назвать строение в стиле русского модерна «Лайт-Хаусом»?

– О! Чему ты удивляешься? Это как раз вполне в духе московской элитной плоти, равняющейся на Лондон. Под нее ложатся, прогибаясь в экстазе, все архитектурные бюро, – усмехнулся Внук. – Никакого чувства стиля. Что в Лондоне услышали, то тупо и применили, не считаясь с контекстом.

Впрочем, к самому строению у Уара претензий не было. Парковка, «кремлевский президентский» лифт и высокотехнологичная начинка вполне оправдывали ожидания при такой цене за квадратный метр. В отделке холлов и вестибюлей использовалось красное и ореховое дерево. Множество витражей, парадные лестницы, французские окна и балконы – все радовало глаз. Некую камерность придавала дому общая гостиная с камином, наводившая на мысль о миксе из элитных соседей долгими зимними вечерами. Аппетитные перспективы сулила в этом смысле и инфраструктура: в доме имелись бассейн, сауна, тренажерный зал, сигарная комната и бильярдный зал. То есть по всем статьям обустроиться там можно было с комфортом. Нет ничего вкуснее благорасположенных к тебе соседей. Под коньячок, под сигару, под умный разговор в общей гостиной с камином, не говоря уже о сауне… Внук сглотнул. Но была еще одна причина выбора именно этого места обитания.