Читать онлайн «Марсианское путешествие». Страница 38

— Хорошо, — говорит секретарша и, по-матерински взглянув в красное, вечно блестящее лицо Грабковского, добавляет: — Что-то неважно ты выглядишь, Саша? Не заболел?

— Тут и поболеть некогда. Наплодили гениев на свои головы — не знаешь, куда от них деваться. В могилу живьем загонят… Денечки покатились. А тебе что, веселее? — жалуется Грабковский единственному во всей академии человеку, которому он может довериться.

Ежели Илье Павловичу Грушкавцу не посчастливилось иметь влиятельных, при высоких должностях, интеллектуальных номенклатурных родителей, да и с местом жительства, как он считал, ему не повезло, то Леночке Адамкиной, казалось, счастье само в руки плыло: Она родилась в семье литературного критика и публициста Адамкина. Да-да, того известного Адамкина, которого побаивались и с которым заигрывали как маститые литераторы, так и прижизненные классики, не говоря уже о зеленой молодежи, которая хвостом таскалась за своим учителем. Многие из них так и называли Адамкина — Учитель…

Именно Адамкин, а не кто иной, был настоящим законодателем модных литературных споров, дискуссий, не кто иной, а именно Адамкин ввел в литературную жизнь понятие суперинтеллектуализма современной городской прозы. Как и положено настоящему исследователю, Адамкин ежегодно открывал в литературном процессе все новые и новые течения и направления, которых до этого никто не видел и не чувствовал, ни коллеги-критики, ни тем более — сами творцы… Вообще, если говорить откровенно, только благодаря мучительным титаническим усилиям Адамкина современная литературная жизнь в глазах общественности имела более-менее ассоциативные формы. Бывало, о литературной жизни Адамкин говорил, как о полноводной реке, в которой, как и во всякой реке, имеются глубинное течение, отмели. После дней или декад литературы в закавказских республиках Адамкин сравнивал литературный процесс с горным массивом, одни литераторы у него были подобны Казбеку или Эвересту, другие — невысокому холму, на котором могла топтаться каждая овца… Если же Адамкин долгое время не выбирался из республики, он начинал чахнуть и чернеть и сравнивал литературный процесс с буреломным лесом, в который давно не заглядывал с топором хозяин-критик…

Еще с детства, годиков с трех, Леночка удивляла людей своими познаниями. Приходили, например, к Адамкину коллеги-критики. Только-только за стол усаживались, сразу же к ним топала с толстенной книгой в руках четырехлетняя Леночка, неторопливо спрашивала: «Папочка, а чем отличается психологическая проза Репкина от аналитической прозы Землевого?» Гости после этих слов только ртами хавкали от удивления, а Адамкин спокойно говорил: «Погоди, дочурка. Вот мы разговор закончим, а тогда я тебе все объясню. Вместо вечерней сказки все расскажу». Леночка отходила, и кто-либо из гостей, более смелый, с тихой завистью спрашивал у Адамкина: «Она у тебя что — уже читает?»

— С двух лет начала, — спокойно и как-то безразлично отвечал Адамкин. — А с трех на английский перешла. Сама. Я и не заставляю. Однако ведь не ради моей дочери мы сегодня собрались. Давайте лучше о наших делах поговорим. Так кто у нас последний роман зафуговал? Какая, вы говорите, у него концепция?..

И дальше уже, как по маслу, начинался профессиональный разговор, который обычным смертным нельзя было понять, ибо там через слово звучало: концептуальность, психологизм, аналитизм, европейское мышление, провинциализм, ассоциативность формы и содержания и, конечно же, венчал все суперинтеллектуализм, к которому мало кто из творцов мог дотянуться.

Потихоньку, вдохновленные идеями и концепциями Адамкина, коллеги-критики приходили к единственно верному выводу: если исчезнут, пропадут они, их труды, то сразу же исчезнет и литература. «Я вам скажу, — говорил Адамкин, завершая, — настоящий критик из литературы создает свою реальность, которая не только объясняет читателям художественное произведение, но и жизнь вообще. Литературное произведение для нас должно быть всего лишь материалом, почвой, в которую мы высеваем свои вечные мысли…»

Как и многие дети интеллигентных родителей, Леночка, закончив школу, сразу же отправилась топтать и расширять тропки и дороги, проложенные отцом: поступила на филфак университета, закончила его и вот уже третий год работает в академическом Институте литературы.

Как-то само собой вышло в этой сложной городской жизни, что Леночка Адамкина еще с детства дружила с детьми таких же высокопоставленных родителей. Они создали замкнутый круг, куда посторонним было не попасть… Лучшая подруга Леночки Анжела Замостина — дочь известного физика, доктора наук Замостина. Анжела закончила физико-математическую школу, физфак университета и сейчас работает в Институте физики младшим научным сотрудником. Все, кто близко знал Леночку и Анжелу, кто более-менее разбирался в городской жизни, не сомневались: впереди у Леночки, как и у Анжелы, были аспирантура, кандидатская…

В тот вечер, когда Анжела Замостина позвонила по телефону Леночке и предложила развеяться — съездить в одну интересную командировку, — в тот вечер Леночка грустила. Она смотрела новую кассету, привезенную отцом из заграничной командировки. Перед ее глазами всеми цветами радуги сияла фантастически-сказочная жизнь людей при загнивающем империализме. Однако на душе у Леночки, как мы уже заметили, были сущие потемки…

По правде говоря, для грусти у Леночки были основания. Этим летом ей стукнуло двадцать четыре. Одноклассницы-бездипломницы, которые еще с восьмого класса по подъездам шастали, давно повыходили замуж, успели родить детей, многие уже, разведясь, словно практику прошли, по второму разу замужем, а вот она, отличница… С кем сойтись Леночке?..

Конечно, не с этими, которые, не имея высшего образования, без долгих рассуждений о литературе и искусстве, сразу же, с первого вечера, пускали в ход свои руки… Но с кем же тогда? Толковых ровесников порасхватали еще на первых курсах — у них, бедных, и молоко на губах не успело обсохнуть, как их захомутали эти… прошедшие практику в затемненных подъездах и парках, в турпоходах… С кем еще сойтись Леночке?.. С разводными?.. Ну нет, уж лучше, как говорит мамочка, в омут головой, чем за такого…