Читать онлайн «Рейтинг любви». Страница 29

Если кто-то успевал сунуть ей в карман халата шоколадку или апельсин, мама краснела, словно девочка перед первым свиданием, и чувствовала себя преступницей.

Потом маму проводили на пенсию, кстати, это произошло не потому, что она одряхлела и не справлялась со своими обязанностями. Просто в поликлинику, где мама работала, пришел новый главный врач, решивший, что опытные медсестры с морщинами на лице ему ни к чему, а вот выпускницы медицинских училищ в мини-юбках – это то что надо. «Многие процедуры мы ставим на коммерческую основу. Если их будут выполнять молодые сестры, приток больных обеспечен», – цинично объявил главный врач на одном из общих собраний поликлиники.

И в один осенний дождливый день морщины были уволены, а мини-юбки приняты на работу.

Но вот что странно, никто из молоденьких специалисток не хотел идти в кожный кабинет, чтобы там обрабатывать грибки на многострадальных ногах больных и лечить лишаи, прыщи и воспаленные подмышечные впадины.

Всегдашние клиенты доброй мамы Лилии Горной подняли бунт. Они приступом взяли регистратуру поликлиники, подкупили конфетами и молдавским кагором тетку, выдававшую карты, узнали домашний телефон опытной медсестры, и теперь время от времени в квартире родителей Лилии Горной раздавались телефонные звонки, звавшие новоиспеченную пенсионерку то к народному артисту, то к вдове полярника, то к бывшему депутату Моссовета.

Теперь уже дело не обходилось шоколадками и цитрусовыми в карман, теперь мама робко брала деньги – кто сколько считал нужным дать. Суммы были незначительными, но мама уносила их в сумочке, зажмурившись от стыда. На том, чтобы гонорары за обработку ногтей существовали в природе, настояла Лилия Горная, считавшая: любой труд должен быть вознагражден.

…Итак, доброе сердце мамы билось в груди радиозвезды, поэтому она смягчилась и проговорила миролюбиво:

– Ладно, Ардальоша, не парь зря Арину Мацуомовну, дописывай интервью, а то у бедной женщины скоро подошвы отклеятся. Но завтра переезжай куда-нибудь в другой кабинет. Пожалуйста.

Мозолькин мелко-мелко закивал, быстро юркнул под дубленку. Оттуда снова понеслись глухие слова то женским, то мужским голосами.

Лилия на цыпочках подошла к своему креслу, села, включила компьютер, открыла электронную почту, затем послание Зойки Гонсалес-Поплавковой и уставилась на экран. И снова, как более двух часов назад, глядя на фотографии, начала представлять, как располагаются вещи, предметы на Зойкиной кухне. Затем достала бумажку и нарисовала схему.

Странно. На схеме вышло, что оставался пустым один угол кухни. Что находится в правом углу около двери в кухню? Может быть, именно это место – ключ к разгадке семи таинственных обмороков в квартире Гонсалес? Или то, что там стоит или лежит?

До начала вечеринки, на которую Зойка позвала Лилию, оставалось около тридцати пяти минут.

«Ничего, опоздать в гости – самое милое дело, – подумала радиозвезда. – Точность нужна только королям, а я всего лишь загнанная баба, ежедневно обвешенная сотней проблем».

Подперев подбородок рукой, она вдруг представила, что вечером в пятницу должна оказаться на вокзале с сумками наперевес.

Дочка Гортензия в прошлый ее отъезд просила взять из московской квартиры комбинезон, туфельки с бабочками из накрахмаленного шелка, два сарафана, подаренные бабушкой, и двадцать воздушных шариков разного цвета.

Муж Барашек сказал, что жить не может без набора сверл, которые лежат в платяном шкафу под коробкой с конвертами. К слову сказать, муж был еще филокартистом, нумизматом и филателистом. Еще Барашек просил привезти ружье – оно находилось в разобранном виде, в чехле в том же шкафу, только в левом углу, укутанное старым французским пальто.

Престарелые сестры мужа не могли жить ни дня без кураги: они ее и жевали с утра до ночи, и компот из нее варили, и к больным суставам прикладывали в распаренном виде. Значит, курагу тоже тащить, потому что она в дачных местах на речке Вазузе не продается.

А еще Лилия обещала соседке Гале Колодцевой – молодящейся пенсионерке несколько номеров журнала «Космополитен». Это, считай, пять кирпичей в сумке. Каждый номер весил ого-го-го сколько! И зачем это для женских рук выпускают такие талмуды? Ладно, если бы все они были заполнены полезной информацией, нет, половина каждого журнала – реклама, которая капает на мозги читателю, точно так же, как вода камень точит.

Продукты Лилия планировала накупить рядом со станцией в магазине с народным названием «Синеглазка». А это еще одна сумка с колбасой, мясом, рыбой, консервами, зеленью, хлебом, сыром, соусами, мукой, дрожжами, фруктами, конфетами, печеньем и пивом. Очень любили она и муж Барашек вечером в день ее приезда посидеть в дачном доме у камина, потягивая слабоалкогольное питье…

О, пиво! Пенистый напиток, изготавливаемый спиртовым брожением сусла из солода, хмеля и воды, в которое иногда добавляют рис и сахар, как гласит энциклопедический словарь, ты – чудо из чудес!

О, пиво – древнейшее возбуждающее средство! Ты известно с таких давнопрошедших времен, что если представить тебя все, сразу, сваренным человечеством за долгие тысячелетия, получится невероятной красоты река, которая, то янтарно переливаясь в лучах солнца, то медно поблескивая в свете луны и звезд, обовьет Землю золотой змеей сотни раз, и имя этой реке будет «Божественный напиток». К ней прильнут люди и звери, птицы и насекомые, змеи и ящерицы, а рыбы, попав в тяжелые пахучие струи, станут веселыми, хмельными, сумасшедшими и, наверное, заорут немыми ртами бесшабашные песни. Заорут их и люди. Затрубят обалденными голосами звери. Птицы начнут кувыркаться в небесах по траектории невидимой воздушной пьяной карусели. Змеи и ящерицы, пребывая в хмельном настроении, так забьют хвостами, что берега реки по имени «Божественный напиток» вздрогнут и пиво медленной, сильной волной слегка выплеснется на пьяные прибрежные травы…

Что еще добавится к этой жизнеутверждающей картинке?

В Африке пиво варили испокон веков и сейчас варят всей деревней, а это означает общий праздник. Апачи творят пиво из клубней мескаля и сердцевидных листьев агавы, индейцы неозе в Восточной Боливии – из кукурузы, дикого меда и пальмовой лилии. Гималайские народы называют пиво клокочущим словом марува и варят его из проса и других злаков. Сварив же, тотчас садятся в тесный кружок и тянут через тонкие трубки из бамбуковых сосудов. Сосуды же те прикрывают банановыми листьями. С ума сойти у этих сосудов с горячим пивом!

И не говорите запросто: «Буддийские монахи», потому что сказав: «Буддийские монахи», вы сказали слово «пиво», ибо именно буддийские монахи – непревзойденные мастера по изготовлению пива. Таков вечный алгоритм и незатихающая поэзия жизни.