Читать онлайн «Рейтинг любви». Страница 26

– Здравствуйте! С вами – Лилия Горная.

Лилия знала: сейчас радиоприемники включили ее папа-фанат и хлопотливая мама, муж Барашек, Зойка Гонсалес-Поплавкова, австралийский поклонник, каждый вечер присылающий ей по электронной почте два русских слова с двумя ошибками: «Спакойной нотчи!» И король далекой африканской страны, предлагавший ей руку и сердце через переводчика. Бедняга, наверное, грустит сейчас у дорогущей радиоаппратуры в летнем дворце из бамбука, ожидая услышать ее, Лилин голос.

Вне всякого сомнения, ее приготовились слушать бабушки и дедушки, мальчики и девочки, охранники во всех офисах России, оставив разгадывание газетных кроссвордов на потом. Наверное, сейчас нервно нащупывает волны эфира бог-путешественник Федор Конюхов, наплевав на шторм и очередное почечное недомогание.

Депутаты Госдумы столпились в просторной курилке с мраморными полами и рвут из рук друг друга японский приемничек. Победил господин Жириновский, он прижал трофей к уху, и по его лицу расплывается медленное блаженство, такое, как появляется у детей, когда они смакуют мороженое.

Кто знает, может, сам Владимир Владимирович, мчаясь сию минуту по Рублевскому шоссе в бронированном лимузине, попросил телохранителя найти в эфире «Перья и судьбы»… Неужели он, мужчина с тремя харизмами, сделает выбор в пользу молодежной радиостанции «Коньки и лыжи», где с утра до утра усердствуют намакияженные куколки «Тату», поющие плохие рифмы и скользкие мысли? Нет, Владимир Владимирович со всем народом страны, он – наш человек. Он – человек Лилии Горной…

В наушниках затрещало, зашелестело, меланхоличный голос Гали Зосимовой произнес:

– Лиль, выходим на финишную. Готовься. Мы в прямом эфире.

Головы Зосимовой и Анкундинова то появлялись, то исчезали за стеклом, разделяющим аппаратную и студию. «Кукольный театр какой-то», – машинально подумала Лилия Горная.

В ушах зазвучал джингл «Перьев и судеб» – заставка, придуманная в заветную творческую минуту Анкундиновым: несколько нот взбесившейся виолончели, пара переливов равнодушной арфы на фоне истерического кряканья дикой утки. В конце джингла как точка звучал вулканический раскат. Все эти звуки должны были символизировать философское отношение к жизни.

Радиоведущая сбросила правую туфлю с ноги (так она делала всегда, чтобы передача прошла без сучка без задоринки) и проговорила:

– Здравствуйте, в эфире – Лилия Горная и программа «Перья и судьбы».

Далее Зосимова и Анкундинов пустили трехсекундный росчерк пера в прямой эфир – гениальная звуковая иллюстрация писательского каторжного труда. Причем маячки Анкундинов давал Лилии не рукой, как обычно, а стаканом «Knorr», наполненный сухим шампанским.

– Сегодня я расскажу вам о всемирно известном французском писателе, мастере детективного жанра Жорже Сименоне, – начала читать Лилия Горная. – Родился он в городе Льеже. Сочинять стал с отроческих лет, а творческую деятельность начал как газетный репортер. Написал более двухсот детективно-психологических романов. Главный литературный герой Сименона – полицейский комиссар Мегрэ.

…Зосимова подняла большой палец вверх, мол, все идет отлично, Анкундинов вознес над головой стакан «Knorr», что означало: будь здорова, мать!

Лилия Горная продолжала:

– Самые необычные сведения о жизни творца можно получить из анекдотов. Чтобы не утомлять вас, дорогие радиослушатели, академической лекцией, расскажу несколько анекдотов о Жорже Сименоне.

…Зосимова и Анкундинов исчезли. За стеклом, в аппаратной никого не было. «Наверное, вышли в туалет или упали», – отметила про себя Лилия.

Делать было нечего, она читала дальше:

«Честный ответ.

Как-то у Сименона спросили:

– Вы были счастливы в детстве и юности?

Писатель ответил:

– Я и сейчас, в зрелости, счастлив, когда ем чебуреки с салом.

Праздничные пирожные.

У Сименона был младший брат, в детстве они часто ссорились. Брат дразнил Жоржа козлом, а Жорж называл его бараном.

Семья Сименонов была небогата: экономили каждый сантим. Поэтому во время праздников родители покупали только три пирожных. По одному брали себе, третье давали Жоржу и говорили:

– Сынок, мы не так богаты, как хотелось бы. Поделись с младшим братом. И мы поступим так же.

– Ничего я ему не дам, – отвечал юный Сименон, – баранам сладкого не положено.

Писатели, билеты и женщины.

Старик Сименон давал интервью. Его спросили:

– Кто ваши любимые писатели?

Последовал ответ:

– Вы бы еще поинтересовались, скольких женщин я поцеловал за свою жизнь и какое количество билетов оторвал в трамваях! Не помню я ни первого, ни второго, ни третьего. Помню только, что меня зовут комиссар Мегрэ».

…Во время этого прямого эфира Лилию волновало единственное: после каждого анекдота Анкундинов и Зосимова должны были давать отбивку – все тот же гениальный росчерк пера. Но как они могли его давать, если за стеклом в аппаратной были видны только букет подсохших флоксов, спинка кресла и наглухо закрытая дверь?

В самые трудные минуты жизни Лилию выручала ее знаменитая интуиция, которая сейчас подсказала: не теряйся, делай росчерки сама.

И радиоведущая, прочитав очередной анекдот, принималась чиркать ручкой по листу бумаги. Получалось довольно неплохо, чувствовалась рука мастера.

«Халат.

Мать сшила подростку Сименону красно-желтый халат из плотной ткани.

– Он такой теплый, что наконец-то ты перестанешь простужаться, – сказала она.

– Наконец-то я удивлю булочницу Катрин, – пробормотал Сименон.

На следующее утро, закутавшись в халат и в шлепанцах на босу ногу, он отправился за хлебом. За прилавком стояла не девушка Катрин, чье внимание пытался завоевать Жорж, а ее отец. Взглянув на Сименона, он сказал:

– Дожили. В Париже – египетские оккупанты.

Рождение на камбузе.

У Сименона была большая яхта под названием «Остгот», на которой он плавал по всем рекам Франции. Однажды на яхте окотилась бродячая кошка. Сименон погладил ее и сказал:

– Мадам, ни один прохожий не подозревает, что на «Остготе» – две роженицы. Вы родили трех смешных котят, а я – комиссара Мегрэ. Жаль только, что у меня нет грудного молока, а то я вскормил бы моего новорожденного полицейского, как родного сына.

Спор поклонников.

Как-то поспорили три поклонника Сименона, кто из них лучше знает творческую кухню писателя.

– О комиссаре Мэгре Сименон написал более 80 романов, – сказал один.

– Да, это так, – согласился второй. – Став известным писателем, он сочинял 3–4 романа в год, а когда был молод, пересылал в издательства ежегодно по 12 романов.