Читать онлайн «Сокол, № 1, 1991». Страница 83

За рубежом, в США, первые научно-фантастические журналы «Эмейзинг сториз» и «Эстаундинг сайенс фикшн» появились в 20-е годы. В них стали публиковаться произведения англо-американской современной научной фантастики. Эти журналы познакомили читателей с произведениями теперешней «старой гвардии» фантастов — Р. Хайнлайна, Дж. Уильямсона, А. Азимова, Р. Брэдбери. В серии Э. Р. Бэрроуза о Нике Картере[6] тоже есть своя принцесса Марса, но совсем непохожая на Аэлиту. В зарубежной литературе тех лет женщинам не отводилось действенной роли в грядущей эпохе торжествующего прогресса науки и техники, поэтому в 30—40-е годы в обрисовке женских образов сложились две отчетливые линии, согласно которым все особы женского пола были в произведениях либо дочерьми профессоров, либо прекрасными принцессами с далеких планет. Первые служили в качестве бессловесного партнера, которому ученый излагал свои гениальные идеи. За вторых же, красавиц-принцесс, сражались супермены из романов Бэрроуза и множества «космических опер».

Но уже в 50-е годы подобная трактовка роли женщины представлялась устаревшей. Например, героиня романа Айзека Азимова «Конец вечности» (1955) Нойс — отнюдь не условная награда, достающаяся герою за доблестное выполнение задачи, возложенной на него автором. Высмеяв подобный прием «поощрения» в своем излюбленном жанре стихотворения-пародии, Азимов на примере судьбы Нойс показывает одну из множества жизней, перечеркивавшихся Вечностью, служители которой отбраковывали «ненужные» человеческие линии в стремлении «оптимизировать» будущее. Можно вспомнить также героиню его цикла рассказов о роботах, проницательного робопсихолога Сьюзен Келвин.

В произведениях английского писателя Джона Уиндема, созданных в конце 50—60-х годов, уже возникает тема пробуждения и активизации женщин, предвестник подъема женского движения в ряде стран мира в конце 60-х годов. Главная героиня одного из лучших романов Уиндема «Беспокойство из-за лишайника» (1960) биохимик Диана Брэкли надеется преобразовать природу людей, наделив их бессмертием с помощью изобретенного ею препарата «антигерона». А в последней, вышедшей в свет через десять лет после смерти писателя книге «Паутина» (1980) отважнее и предприимчивее прочих оказывается молодая женщина-биолог Камилла Коуджент — ей удается приостановить нашествие на планету тропических пауков, претерпевших мутацию после натовских испытаний ядерного оружия. Действие романа происходит как раз в тех местах, где теперь добиваются запрещения опасных испытаний пацифистки из организации «Гринпис».

Уиндему и Азимову сопутствовала редкая удача при создании женских характеров в специфическом научно-фантастическом окружении. В произведениях других авторов женские образы по-прежнему оставались слабой тенью мужских при всей своей физической привлекательности. По мнению критиков (Дж. Бейли и др.), изображение фантастами человеческих отношений также продолжало страдать инфантильностью. И как ни парадоксально, снятие в середине 60-х годов «табу» с обсуждения темы секса в произведениях представителя английской «новой волны» американца Теодора Стерджена поначалу как бы послужило стимулом для создания более полнокровных женских образов. Именно тогда писатели-фантасты впервые начали уделять им более пристальное внимание.

С конца 60-х годов в научной фантастике Запада стал заметно расти интерес к «женской» проблематике, в литературу пришло много новых авторов-женщин, родился новый тип героини. Американская писательница и критик Джоанна Расс нарекла 70-е годы Женским Возрождением в научной фантастике. Можно найти и лучший термин для обозначения усиливающейся творческой активности женщин, и хотелось бы избежать здесь уводящих от существа явления аналогий с эпохой Возрождения. Минувшее десятилетие в фантастике следовало бы назвать Открытием Женщины, декадой Нового Гуманизма или Человечества Братьев и Сестер. Это вернее бы говорило о происходившем.

Писатели 70-х годов видели основной стимул укрепления человечности прежде всего в любви, которая обрела еще большую ценность после «чисто сексуальных экспериментов» в литературе эпохи секс-революции, как иногда называют вторую половину 60-х годов. Так, атмосферой ожидания спасительной любви пронизано творчество многообещающего американского писателя Майкла Бишопа (романы «Немного известно», 1977; «Преобразования», 1979; рассказы об Атланте будущего). Исследованию тончайших оттенков любви, взаимного притяжения и отталкивания мужчины и женщины, подвигу строительства мировой гармонии в их союзе посвятила свой роман «Брачные союзы между Третьей, Четвертой и Пятой Зонами» (1980) известная английская писательница Дорис Дессинг, обратившаяся к фантастике в семидесятые годы. В самой научной фантастике супружеские писательские тандемы, основанные на принципе дополнительности видения мира, были закономерным явлением, Наиболее известные из них — авторы юмористических остросоциальных рассказов Кэтрин Мур и Генри Каттнер (совместный псевдоним — Льюис Пэджетт), «приключенцы» в американской фантастике Ли Брэкет и Эдмонд Гамильтон. В 70-е годы к ним добавилось еще несколько пар. Особенно заметен был дебют американцев Джин и Спайдера Робинсонов, живущих в Канаде, — роман «Звездный танец» (1979). Бывшей балерине Джин удалось наполнить его небывалыми для западной НФ танцевальными образами. Космический танец в невесомости героини романа Шейлы доносит до сознания инопланетян неукротимость человеческого духа и неутолимую тоску человека по общению.

Среди «самостоятельно» выступивших писательниц безоговорочно первенствует американка Урсула Ле Гуин. Ее соотечественницы Кейт Вильхельм, Дж. А. Лоуренс, Мардж Пирси, Памела Сарджент, Лиз Хаффорд, Лайза Татл, австралийки Филиппа С. Мэдн и Маргарет Эйхер, англичанка Джозефина Сэкстон, канадка Мари Джакоубер — лишь наиболее интересные из десятков новых писательниц. Все они пишут под своими настоящими именами или под женскими псевдонимами. Однако случай с Джеймзом Типтри-младшим привлек к себе особое внимание пишущих и читающих научную фантастику.

В конце десятилетия критики с удивлением обнаружили, что за псевдонимом Дж. Типтри-младший, рассказы которого дважды — в 1975 и 1977 годах — были отмечены премиями Хюго и Небьюла, скрывается Элис Шелдон, известная в США как психолог. Открытие истинного лица талантливого автора послужило для ряда писателей темой размышлений о судьбе женщины, работающей в жанре научной фантастики. Сразу после «саморазоблачения» писательницы нашлись люди, заявившие, что с самого начала отмечали «специфический женский стиль» ее рассказов. Но трудно поверить в заявления, сделанные постфактум. Если в XIX веке женщины скрывались за мужскими псевдонимами, чтобы получить хотя бы символическую мужскую поддержку в борьбе за признание в мире литературы (вспомним Джордж Элиот и Жорж Санд), за серьезное, без скидок, отношение к своему творчеству, то теперь викторианская мораль, казалось бы, ушла в область преданий. Урсула Ле Гуин, внимание которой также привлек пример Типтри-Шелдон, назвала одну из возможных причин, побудивших Шелдон в наши дни взять мужской псевдоним. Это стремление достичь слияния двух точек зрения — мужской и женской — в одной творческой личности.