Читать онлайн ««Если», 2001 № 05». Страница 6

Челнок так швыряло, что читать было совершенно невозможно, и, отложив книгу, я стал смотреть в иллюминатор, за толстыми стеклами которого кипела черно-серая мгла, озаряемая вспышками молний.

Пока мы летели в глубоком космосе, время словно остановилось. Неделя сменяла другую, но на борту не происходило ничего нового, и я погрузился в некое подобие сна наяву, которое помогало скоротать время. Мой день состоял почти исключительно из завтраков, обедов и ужинов, послеобеденного отдыха и долгих прогулок на виртуальном тренажере-симуляторе, позволявших поддерживать физическую форму. Правда, маршруты прогулок — точнее, декорации для них — я мог выбирать по своему желанию, но вне зависимости от того, были ли это дюны на морском побережье, ветреные горные тропы или сырые, заросшие мхом лесные дорожки, тренажер оставался тренажером, поэтому никакого особенного разнообразия он в мою жизнь не вносил.

Единственным, что как-то развлекало меня, были долгие беседы с Тукликом, крупным сгудонским торговцем, который летел на том же корабле и часто навещал меня в моей каюте. Этот толстяк безусловно относился к тому типу, какой мы на Земле называем пикническим, если так вообще можно говорить об инопланетянине. Как бы там ни было, Туклик буквально излучал приветливость и дружелюбие, что, впрочем, не мешало ему оставаться практичным до мозга костей. По его словам, все земное — в особенности культура и спорт — было его хобби, но я бы ни за что этому не поверил, если бы Туклик не убедил меня в своей правоте. Когда он впервые появился в отсеке для землян, то заявил, что знает много моих стихов и надеется, что я сумею найти время, чтобы поговорить с ним о своей работе. В подтверждение этих слов Туклик тут же прочел несколько строк из моей последней поэмы (впоследствии, впрочем, он нередко цитировал самые разные мои стихи, в том числе и малоизвестные), и я был покорен.

Но в первые минуты его просьба, высказанная столь же деликатно, сколь и недвусмысленно, меня озадачила. Найти время?.. Чего-чего, а времени у меня было хоть отбавляй. Вот только зачем ему это понадобилось? Вскоре, однако, всякие недоумения оставили меня, и я начал испытывать даже что-то вроде благодарности к этому дельфиноголовому торговцу, ведь он избавил меня от скуки и одиночества. Пожалуй, именно эти продолжительные беседы с экспансивным сгудонцем помогли мне сохранить рассудок во время путешествия. В конце концов между нами даже сложились довольно тесные приятельские отношения, что не мешало нам подшучивать друг над другом. Ну что, скажите на милость, мог знать Туклик об американском бейсболе, эпоха расцвета которого приходится на далекое прошлое?..

Но, как я имел возможность убедиться, о бейсболе Туклик был осведомлен едва ли не лучше меня. Он мог не только перечислить имена самых знаменитых наших игроков, но и назвать их сильные и слабые стороны. Говорили мы, однако, не только о бейсболе, но и о многом другом, не исключая последних славных достижений торговой империи Сгудона.

Поначалу дружелюбие Туклика казалось мне непонятным и даже настораживающим, поскольку я не мог понять, какие мотивы им движут. Я никак не мог взять в толк, почему этот представитель правящей верхушки, державшей в руках всю Землю, заинтересовался мной, простым поэтом? Насколько мне было известно, сгудонцы никогда ничего не делали просто так, все их действия и поступки были неизменно направлены на получение дохода, прибыли, сверхприбыли — как материальной, так и политической. Но чего ради Туклик связался со мной? Какую выгоду для своей торговой империи он надеялся извлечь из этого знакомства?

Сгудонцы, на мой взгляд, довольно странные существа. Когда-то давно, в молодости, я считал, что понимаю их, мотивы их поступков. Это знание, в свою очередь, сделало меня широко известным, хотя в конечном счете оказалось, что я жестоко ошибался.

Да, в конце концов я убедился, что понять их до конца невозможно. Наши практичные, расчетливые, меркантильные хозяева оказались настоящей вещью в себе. Увы, я понял это слишком поздно, и урок, который я получил, был по-настоящему жестоким. В результате мне пришлось отказаться от всех своих убеждений, прекратить все отношения со сгудонцами и представителями земной политической элиты, которые я успел установить, наконец — просто исчезнуть. В последний раз я видел сгудонца больше тридцати лет назад и надеялся, что еще столько же не увижу, но Туклик просто преследовал меня. И хотя прежде один вид его бутылочного рыла и гладкой, словно резиновой кожи был способен обратить меня в немедленное бегство (слишком уж страшные ассоциации вызывал во мне странный, неземной облик сгудонцев), теперь я держал себя в руках — и совсем не потому, что на транспортном корабле бежать было некуда. Как выяснилось, прошедшие десятилетия притупили мою боль, давние страхи потеряли остроту, а главное — я научился принимать жизнь такой, какова она есть.

К сожалению, подобное умение приходит к людям лишь с возрастом.

К тому же, говоря откровенно, Туклик казался мне гораздо приятнее всех сгудонцев, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться. Возможно, причиной всему было наше положение — ведь мы оба оказались в замкнутом пространстве космического корабля, который, несмотря на свои размеры и непостижимую по земным меркам мощь, все же представлялся довольно хрупким и маленьким по сравнению с бесконечной и пустой Вселенной. Однако факт оставался фактом: Туклик, казалось, совершенно искренне интересовался моими взглядами на множество вопросов — начиная с политики и заканчивая поэзией. Его собственные оценки и мнения не были высосаны из пальца и отличались взвешенностью и основательностью, хотя их свежесть и оригинальность часто ставили меня, землянина, в тупик. Так, например, Туклик считал, что провозглашение политической независимости Шотландией в конце прошлого века было ошибкой. И после долгих споров я вынужден был согласиться с ним, хотя прежде держался мнения прямо противоположного.

Кроме этого — к моему огромному удовольствию — Туклик открыто признавался в своей любви к секстинам[2] Представьте себя эти классические стихи, произносимые сгудонцем с его широким ртом и характерным шепелявым акцентом, и вы сможете в полной мере оценить испытанное мною удивление.

Как и все сгудонцы, Туклик был невысок и коренаст, с белой, как дрожжевое тесто, кожей и похожей на дельфинью головой, сидевшей на короткой крепкой шее. Ноги и руки у него были короткими и толстыми, а кисти и пальцы — на удивление тонкими и длинными. Широкий рот и маленькие внимательные глазки, спрятанные в складках упругой, словно налитой плоти, тоже не особенно его красили. Иными словами, Туклик был в точности таким, как абсолютное большинство новых хозяев Земли, и — как все они — казался мне ходячим собранием присущих сгудонцам странностей, начиная с его нарочитого шипящего произношения (мне было достоверно известно, что сгудонцы, если захотят, способны говорить на любом из земных языков совершенно свободно и без малейшего акцента — я сам не раз был этому свидетелем) и заканчивая пристрастием к земным слабоалкогольным коктейлям.