Читать онлайн «Моя любимая сказка». Страница 18

Мы встретились на первом курсе, начали жить вместе на втором. На четвёртом Алла узнала, что на свете существует Ромка. И всё закончилось. Причём совершенно безболезненно для нас обоих: и ей, и мне, похоже, стало только лучше. А Ромка, узнав, какие бывают Аллы, какое-то время ещё меня сторонился: может, было стыдно, может боялся, что побью. Мне пришлось отловить его в тамбуре институтской столовой и популярно разъяснить, что если он чего и заслуживает за свой поступок, то только искренней моей благодарности. После этого Ромка успокоился, и всё вернулось на круги своя. Они — строили своё счастье, не спеша, впрочем, регистрировать его официально; я же… Ассоциировал таких девушек с переходящим знаменем.

Двигатель, наконец, чихнул и затрепетал.

Теперь настала очередь Романа Витольдовича. Возможно, зная её характер, он сам предложил расстаться, пока не загудел. Возможно — уже когда загудел — по пьяному делу решил упреждающим ударом защитить больную гордость от возможных атак. Она же, будучи в свою очередь так же девушкой гордой, не стала поднимать шум вокруг их разлада. Он же, предполагая такую реакцию… Уехал вчера в Коломенское на ночь глядя? Хватит!

Что его понесло в Коломенское? Кто его пустит туда в такое время, а самое главное — зачем? А если он туда и не собирался?! Просто брякнул первое, что пришло на ум, дабы любимая мамочка не задавала вопросов. Где его теперь искать? В Коломенском? Минуточку! Это же как раз, наверное, можно выяснить! Ведя машину одной рукой, я попытался залезть в записную книжку телефона. И тут же чуть не встретился с трамваем, против обыкновения сворачивавшим на Будённого не слева, а справа.

Хорошо иметь бывших однокурсников где попало, особенно — в музеях-заповедниках. А вот с такой ездой пора завязывать!

Когда я припарковался у обочины, найти нужный номер в телефоне оказалось делом нескольких секунд. Гудок.

— Да? — бодро осведомился осипший голос.

— Паш, это ты?

В это время в боковое стекло постучали. Несмотря на то, что я отрицательно помотал головой, стук не прекратился.

— Я. А это кто? Миша, ты, что ли?

— Не бывать мне богатым. Чего хрипишь?

Стучать в окошко перестали. Теперь какой-то голос с кавказским акцентом старался что-то мне объяснить прямо через дверь. Хорошо, что я её не открывал: он, должно быть, уже сидел бы в салоне.

— Да, это, прохладно сегодня. Четыре группы.

— Понятно. Слушай, у тебя там Ромка наш вчера не проявлялся?

— Он звонил. Вечером. Сказал, что ему очень надо в экспозицию, просил, чтобы сторож ему открыл.

— И что? Открыл?

— Кто ему чего откроет?

Голос снаружи стал громче. Понятней от этого не становилось.

— Ему сказали, что на территорию — пожалуйста. Хоть со сторожем, хоть без. А в экспозицию — ни-ни.

— И?

— Ну, он сказал «спасибо». И всё.

— А сторож что говорит? Был Ромка?

— Так сторожа со вчера никто и не видел. Сами сегодня охрану снимали.

В окно снова постучали. Настойчиво. Начали дёргать дверную ручку.

— Понятно… Ну, ладно… Давай…

— Дава… Погоди! Как сам-то?

— Да нормально, только тут в дверь стучат! Давай, пока!

— Ну, пока!

— Чё те надо, мужик?! — раздраженно спросил я. Мне показалось, что в последний раз он стукнул в дверь ногой.

— Бррат! крестяна застава ехат нада! А? Бррат? Паехалы! — не сильно трезвый гость с юга при этом почему-то показывал три пальца и тыкал ими вверх. Вот нужен ты мне сейчас. И вообще. «Бррат». В памяти всплыла известная цитата из известного фильма «Не брат ты мне…» и далее по тексту. Но я сдержался.

— Ты где тут видел шашечки, а?!

— А, прасты, брат! — навязчивый пассажир немедленно сгинул в темноту.

Двигатель завёлся сразу и начал работать на удивление ровно. Задёргался телефон. На этот раз голос Паши был взволнованным.

— Алло, Мишка! Слушай, я сейчас звонил нашим. Так, на всякий случай… Они там в бюро каждый вечер заседают… Так вот, у них там — вообще караул что творится!

— Что случилось? — Пашино волнение тут же передалось мне. Неужели что-то с Ромкой? — Ромка нашёлся?

— Да нет. То есть, нет… Вернее, почти…

— Объясни нормально! Что значит — «почти»?! — моё волнение сменилось гневом. Интригу наводит. Ритор чёртов!

— Короче, так. Во-первых. Ленка Перфильева на последнем маршруте в Овраге барсетку нашла.

— И что?

— А в барсетке — паспорт. Ромкин паспорт. Понимаешь?

— А во-вторых?

— А во-вторых — одна девчонка из наших тоже пропала.

— Как?

— Да вот так. Разговелись они там после трудового дня… Говорят, что чаем, но, скорее всего — чем-то покрепче. Кравчукча вышла покурить, и всё…

— Не понял. Кто вышел?

— Ну, Света Кравчук, ты её всё равно не знаешь. Вышла покурить, и всё. Пропала. Они там уже не знают, что и думать. Телефон её там остался, в бюро, сумка тоже, все вещи.

— Весело там у вас…

— С тобой тоже не соскучишься! — парировал Паша. — Короче, так. Барсетку с паспортом они в сейф заперли и сидят — боятся, — он хохотнул. — Тебя ждут.

Я оторопел.

— А чего это они вдруг меня ждут?!

— Ну, я им сказал, что ты Ромку ищешь, что приедешь, сказал. Чтобы паспорт отдали, и всё такое…

— Спасибо, конечно… А ты сам туда не собираешься? Всё-таки твоя коллега неведомо куда сгинула.

— Не, я не могу. Мне к своим на дачу надо, отец просил, — радостно сообщил он.

— Понятно. Ладно, спасибо за информацию… Хорошо тебе на дачу съездить! — раздражения я не скрывал. Паша был таким всю жизнь. Помню ещё с института. Чуть что — «у меня живот болит», «меня мама просила вещи из прачечной забрать»… И что самое обидное — всегда его отмазки оказывались правдой. Хоть и на половину: живот у него всегда болит, ибо язва, а вещи мама просила забрать не срочно, а на неделе.

Получается так, что мне надо ехать. Не дай бог, с Ромкой что-то приключилось. Нет, о плохом лучше не думать!

А как о нём не думать? Коломенское — то ещё местечко.

Несмотря на то, что несколько веков подряд Коломенское служило загородной царской резиденцией, слухи в народе о нём ходили весьма нелестные.

Взять хотя бы само название. По официальной версии — от города Коломны. Дескать, сюда бежали от Батыя коломнинцы, тут и осели. Так название и привязалось. Всё чинно и благородно.

Только на деле — выходит иначе. Название-то ещё до батыева набега возникло. И задолго до него, похоже. Произошло оно от древнерусского слова «коломище» — «кладбище». Уже жизнерадостно.

И сколько было известно Коломенское, столько о нём и рассказывали всяческие пакости.