Читать онлайн «Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)». Страница 15

— В самом доме для такого кадра было бы слишком темно. Я только ошеломленно кивнул.

Полицейский вытащил фото из моих пальцев и бережно положил в пачку, не забыв удостовериться, что снимок попал на то самое место, откуда был извлечен.

— После такой находки мы перекопали оранжерею и весь участок. Мы считали, что там могут быть захоронены отснятые останки тел. Ничего подобного. Только у самого крыльца обнаружились кости собаки.

Наверное, это был Блэки, а может, и какой-то другой пес, живший в доме после того, как я уехал.

— Мистер Якоб был врачом, и в этом отношении у него бесспорно были большие возможности. Он мог похоронить свои жертвы на кладбище или отправить в крематорий вместе с неопознанными трупами. Сейчас это невозможно проследить. Но в одном вы можете быть уверены. Одно мы знаем наверняка. — Полицейский подался вперед на своем стуле и так пристально уставился в мои глаза, что я не посмел отвести взгляд. — Этот человек был убийцей. Люди, над которыми он проводил свои опыты, были еще живы.

Я подумал о ручейках почерневшей крови на отснятых телах.

— Я не могу определить, сколько времени он поддерживал в них жизнь. Но на некоторых снимках рты разинуты, словно люди пытаются кричать, однако можно заметить, что у них вырезаны языки или перерезаны глотки. Они не могли произнести ни звука.

Я судорожно сглотнул.

— Вероятно, вам интересно знать, почему я все это рассказываю вам, да еще демонстрирую снимки.

Я кивнул. В темных глазах полицейского качнулось мое отражение.

— Есть один снимок, на который вы, вероятно, не обратили особого внимания. Эта фотография особенно нас заинтересовала. — Полицейский выпрямился и выжидающе посмотрел на меня. — Вы не запомнили ее? — Он покопался в пачке, выдернул один из снимков и протянул мне. — Вы это видели?

Да, я видел эту фотографию. Я заметил ее, когда перебирал всю пачку, но ничего не сказал. Но я не удивился и тому, что полисмен выделил ее из всего множества и теперь хочет услышать мое мнение.

Именно этого я и ожидал.

На снимке были запечатлены двое детей. Девочка лет пяти-шести со светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор. Лицо было изрезано до неузнаваемости, а одна рука с широко растопыренными пальцами, возможно сломанная, неестественно заведена назад, за голову. Вторым ребенком на снимке был мальчик. Он стоял на коленях рядом с девочкой и не смотрел в камеру. В правой руке мальчика виднелся нож, наполовину погруженный в брюшную полость, все внимание его было поглощено исследованием внутренних органов.

Полицейский вытянул руку и постучал по фотографии шариковой ручкой:

— Нас очень заинтересовал этот мальчик. Мальчик на снимке стоял к камере спиной.

— Вы не знаете, кто это мог быть? Может, кто-то из детей, живших по соседству? Посмотрите повнимательнее. Я знаю, что это нелегко, но все же постарайтесь.

Жестоко исковерканное тело девочки вышло на снимке очень четко, а вот мальчик получился несколько смазанным, вероятно, из-за того, что он пошевелился во время съемки.

Я покачал головой и едва смог выговорить «нет».

— Что вы сказали?

— Нет, — повторил я.

Я прижался лбом к холодному стеклу и смотрел, как полисмен усаживается в свою машину. Полисмен с фотографиями.

И этот снимок: мальчик, девочка и кровь.

Горячие слезы подступили к глазам и вырвались наружу. Я услышал, как они с негромким стуком падают на пол.

Вискерз в моих руках завозился, и я неловко погладил его по голове.

Я узнал ту девочку с фотографии. Узнал в тот же момент, как только увидел снимок. Она повернулась к солнцу, протягивала к нему руки, словно в одно и то же время загораживалась от его лучей и жаждала света; так розовые кусты оберегают свои нераспустившиеся бутоны. Я узнал каждый изгиб ее тела.

Я вспомнил, как подрезал и изгибал ее веточки, подражая доктору Якобу и его настойчивости в формировании растений. Он не раз утверждал, что некоторыми цветами, красивыми сами по себе, стоит пожертвовать ради общего облика куста, а если обрезать некоторые ветки, можно в будущем получить более здоровые и крупные бутоны. Я прилагал все усилия, чтобы если и не достичь совершенства, то по крайней мере показать, что разделяю его взгляды.

Вот таким он и запечатлелся в моей памяти — розовый куст, тянущийся к скудному зимнему солнцу, и маленький мальчик, подражающий своему наставнику.

В фотографиях полицейского, должно быть, что-то не так. Может быть, свет, проходящий через линзы объектива, исказил изображение и воспроизвел совершенно другие образы. А может, само время изменяет природу вещей и приводит их в соответствие с темными отклонениями сознания зрителя, так что розовый куст превращается в окровавленное тело ребенка.

Я не мог допустить ничего другого.

Я же прекрасно помню, как держал в руках ножницы и нож, как срезал цветущие ветки. Я помню благоуханное тепло внутри оранжереи.

В то субботнее утро я провел несколько прекрасных часов, а когда снова посмотрел на небо, оказалось, что солнце уже высоко, а я обещал матери вернуться домой в полдень. Доктор Якоб, сидя на деревянной скамье, склонился над горшком с орхидеей с садовым совком, а рядом с ним на скамье лежали обрезки стеблей и клочки губчатого мха. Я извинился за то, что отвлекаю его от работы, и спросил о времени. Он улыбнулся. Затем вытер руки полотенцем, вытащил из кармана золотые часы и нажал кнопку, чтобы откинуть крышку с циферблата.

— Без пяти двенадцать, — сказал он. — Думаю, тебе пора возвращаться домой. Твоя мама тебя ждет.

Доктор Якоб посмотрел в тот угол, где я трудился, и я, проследив за его взглядом, увидел на полу обрезанные листья, веточки и выщипанные бутоны, которые не успел убрать.

— Прекрасно, — сказал доктор Якоб, указывая рукой на розовый куст. — Ты хорошо поработал. Очень хорошо. Передай своей маме, что она может тобой гордиться.

Я зарделся от гордости.

— А теперь поторопись. Я сам все уберу.

Я действительно заторопился, ловко обогнул треножник с фотографической камерой, схватил куртку с крючка на двери, набросил ее на плечи и, не застегиваясь, понесся по тротуару. Выпавший накануне снег разлетался под ногами и сверкал в лучах солнца кристаллами совершенной формы. Не замедляя бега, я свернул на дорожку к дому, а там, внутри, было тепло, меня ждала мама и вкусный обед.

Она оглянулась, когда я ворвался в дверь. Мама улыбнулась, сверкнув немного искривленными зубами.

— А вот и ты, мой маленький генерал.

Тут она заметила, что одну руку я прячу за спиной.

— О, а что ты мне принес?