Читать онлайн «Астроном». Страница 44

Патриарх и митрополит возжигали свечи и передавали их святым отцам, те – паломникам и спустя несколько минут весь храм заливало море света. Конечно, было немало ожогов, но то, что за минувшие столетия ни разу не возник даже малейший пожар, говорило о святом происхождении огня.

Ну, вот, а теперь, собственно, и начинается мой рассказ. Все, что я писал вам до этих строк, было только введением, прелюдией к основному действию. Я приступаю к нему дрожа, ведь сон, который еще совсем недавно был моей жизнью, не полностью отпустил тело. Его холодные коготки крепко зацепились за ажурную сетку кровеносных сосудов, оплели мозг, притаились под языком. Моя рука, водящая карандашом по листкам бумаги, еще чувствует ледяную тяжесть камней подземелья, мне порой кажется, будто я различаю на пальцах пятна копоти, прилипшей от прикосновений к стенам лаза.

Так вот, несмотря на поиски и проверки, производимые семейством Абу-Рейдж на протяжении многих столетий, главного обнаружить им не удалось. К алтарю ведет подземный ход, даже не ход, а скорее лаз, узкая щель между камнями фундамента. Пробраться по нему может только ребенок, ход начинается за пределами святилища, в каморке, где хранятся лопаты, грабли, ножницы для подстригания травы и прочий инвентарь. Величайшее чудо нисхождения огня, чудо, на котором держится вера миллионов людей, и есть тайна нашей семьи.

Из века в век один из мальчиков пробирается по лазу к алтарю, отодвигает изнутри камень и с началом двенадцатого удара зажигает огонь. Затем возвращает камень, запирает его массивной щеколдой и быстро уползает в подсобку.

Обнаружить, что камень двигается, невозможно при внешнем осмотре, ведь щеколда прочно удерживает его на своем месте. Заметить сдвиг камня из окон также невозможно: края алтаря прикрывает решетка старинного золота, изукрашенная так плотно, что взгляд не в состоянии проникнуть через сплетения гранатов, корон, факелов, сердец, саламандр, единорогов и драконов. В самом же малом зале в эти минуты никого нет, и поэтому наша тайна остается нераскрытой уже пятнадцать столетий.

Не все мальчики семьи удостаивались нести на своих плечах бремя тайны. Ведь помимо исключительных духовных качеств, позволяющих доверить ее подростку, он должен был обладать необходимыми физическими данными: маленьким ростом, худобой, узкой, вытянутой головой. Правда, последние восемьсот лет головы всех рождающихся мальчиков вытягивали при рождении, но на худобу и маленький рост повлиять было куда сложнее.

Несколько сот метров, преодолеваемые в кромешной тьме и абсолютном безмолвии, могут вывести из душевного равновесия не только ребенка, но и взрослого мужчину. А для того, чтобы отодвинуть тяжелый камень алтаря, а потом быстро водворить его на место, требуются немалые физическая сила и упорство.

Главная проблема состояла в том, что возможности для тренировки практически не существовало, ведь святилище круглый год было открыто для посетителей. Впрочем, когда мальчика в первый раз учили этой работе, патриарх всегда затевал какой-нибудь ремонт, позволявший закрыть малый зал на несколько часов.

О, я хорошо помню мое первое посещение лаза! Стоял яркий солнечный день середины лета, все вокруг словно обволакивала липкая пленка жары. Накануне со мной беседовал патриарх, долго рассуждал о чуде, его необходимости и значении, о том, что тайна, сохраняемая нашей семьей на протяжении стольких лет, уже само по себе чудо, повторил историю, о том, как перед смертью Основатель вызвал родоначальника нашей семьи и поручил ему зажечь поминальную свечу на его могиле.

– Огонь, который ты зажжешь, – сказал патриарх, и его глаза за круглыми стеклами очков заблестели, – средоточие духовности, материальное воплощение единства душ миллионов верующих, слитых воедино актом самоотречения во имя любви к Основателю. Только подчинив свое «я» высшей воле, неотрывно слившись с абсолютным началом, можно обрести истинную духовность и подлинную свободу. Основатель, разговаривая с вашим родоначальником, видел на много столетий вперед. Он, конечно же, имел в виду не только ту, одинокую свечку на могильной плите. Основатель пророчески узрел великанов духа, которые понесут на своих плечах стройное здание основанной им традиции, сохранят и передадут будущим поколениям священный огонь, ежегодно возжигаемый на алтаре рядом с его могилой. И в число этих великанов сегодня вливаешься ты, маленький безусый подросток. Ведь истинное величие не в размере мышц и не в мощи оружия, но в силе духа, в понимании, в преданности наследию отцов.

Огонь от той поминальной свечи пятнадцать столетий горел в покоях патриарха. Несколько вместительных колб из голубого венецианского стекла были доверху заполнены желтым искрящимся маслом и по его поверхности плавали фитили. В день нисхождения огня патриарх зажигал от одного из фитилей крохотную свечку, запирал ее в специально сделанный футляр, через который не пробивался ни один лучик света, и передавал мальчику из нашей семьи. Пробраться через узкий лаз, держа в вытянутой руке горячий, пахнущий расплавленным воском футляр, была совсем непростая задача.

Да, я начал рассказывать о своем первом посещении лаза. В первые минуты контраст между влажным жаром, окутавшим здание святилища, и ледяным мраком подземелья приятно поразил меня. Уставшие от многодневной духоты легкие вздохнули с облегчением. Я мысленно представил себе план лаза, который отец столько раз рисовал, и резво пустился в путь. Однако уже через несколько минут мной начал овладевать непонятный ужас. Он усилился, когда пятно света из открытого входа в лаз скрылось за поворотом. Мне начали чудиться ужасные рожи, детские страхи из давно забытых сказок вдруг вернулись и сжали мое сердце каменными пальцами жути. В какой-то момент я даже остановился и решил вернуться, но, припомнив лицо патриарха и его слова о великанах духа, все-таки продолжил путь.

Мой старший брат не мог сопровождать меня, он слишком вырос и больше не вписывался в извилины и повороты лаза. В некоторых местах даже мне, куда более щуплому по телосложению, приходилось выдыхать воздух, чтобы протиснуться сквозь створки каменной щели. Каждое сужение имело имя, и каждое нужно было преодолевать своим, особым манером. Брат подробно описал мне эти приемы, и мы даже отработали самые сложные из них, глубоко зарываясь в плотные скирды соломы на хозяйственном дворе святилища.

По семейной традиции спускаться в лаз мог только один человек. Почему, как, из-за чего: подробности остались за темным занавесом времен. Докатились только смутные отголоски: об отце, якобы умершем в одной из теснин и закупорившему выход сыну, о безуспешных попытках вытащить труп, о расчленении тела на глазах у дрожащего от ужаса ребенка, о седых волосах извлеченного, наконец, мальчика.