Читать онлайн «Белые муравьи». Страница 17

– Я узнал в конторе адрес виллы и тут же отправился туда. Она была где-то в Годковичках. Когда я поднялся из метро на Качерове, уже стемнело. Я долго ждал автобуса на пронизывающем ветру, вдалеке мигали сотни огней далеких жилых массивов. Почти пустой автобус ехал среди вилл, я вышел на остановке на пустой улице, где слабо горела фиолетовая лампочка и ветер гонял по асфальту сухие листья. Я отыскал ворота с номером, который мне сказали в риелторской конторе, и нажал на кнопку звонка. Послышался собачий лай, и зажглась лампа над входом в дом. Над кронами деревьев вынырнула из темноты картина с лежащим белым тигром. Скоро на лестнице появился приземистый лысый мужчина в тренировочном костюме и прикрикнул на собаку. Поняв, что я пришел не по поводу покупки виллы, он даже не стал открывать калитку. Он сказал только, что они с женой купили дом десять лет назад у пожилого господина, который жил в нем с детства. Тот много путешествовал и – видимо, из любви к авантюрам и ради воспоминаний о путешествиях, – уходя на пенсию, решил продать виллу, купить плавучий дом и поселиться на реке. Он, похоже, унаследовал горячую кровь от своего отца, который был известным путешественником и провел большую часть жизни на чужбине. Дом якобы выглядел как этнографический музей, он полнился вещами, которые бывший хозяин, а прежде его отец привезли из путешествий: повсюду лежали звериные шкуры, теснились точеные статуэтки, висели копья и раскрашенные щиты; но перед переездом тот пожилой человек все продал. Я спросил, не остались ли в доме старые граммофонные пластинки; мужчина в тренировочном костюме сказал, что видел какие-то пластинки среди барахла, которое оставалось на чердаке, но год назад они с женой делали генеральную уборку и выбросили все на свалку.

Я знал, что рассказ близится к концу. Я смотрел на лицо археолога, которое парило в приглушенном свете зеленой лампочки, напоминая тонкую маску, и думал о том, сколь различными путями шли мы с ним по городу: каждый его шаг был сделан ради единственной цели, тогда как для меня уже много лет назад все цели снова растворились в легком, безымянном биении, которое, подобно мягкой волне, накатывается на берег видимого, заливает все явное и ничего не минует. И все же топография наших путей удивительно схожа: из наших шагов родился общий город, похожая на лабиринт столица таинственного государства. Вот почему мы с ним смогли встретиться. Меня упрекали, что сетка случайных трещин наполнена для меня не меньшим значением, чем слова. Но ответы не рождаются из слов, они рождаются уже в том царстве шумов, из которых позже возникают слова; образы возникают не из других образов, а из бесформенных сплетений и пятен. Вот почему отчаянно ищущему может помочь тот, кто ничего не ищет. Оба покинули мир застывших форм и четких линий и перебрались в одну и ту же тихую страну, где слушают шелесты, из глубин которых поднимаются знамения – для того чтобы снова исчезнуть.

– Надежда, что у племянника Гуссерля до сих пор сохранилась пластинка с музыкой с острова, была ничтожна; но я все же отправился на поиски лодки, я искал ее возле берегов и в глухих речных рукавах, на пристанях и в доках. Постепенно я проникал в особый мир, который тянется вдоль реки. Весной этого года я уволился с работы, купил на все свои сбережения катер и поселился на нем вместе с Сильвией. На катере я мог попасть в те места, что недоступны с берега, – на частные участки и закрытые пристани. Я отправляюсь в путь каждое утро на рассвете, когда на водной глади еще лежит туман и на реке встречаются только баржи с горами песка; я проплываю вдоль заброшенных набережных, под сводами мостов, жду между высокими стенами шлюзов, пока поднимется или опустится вода. Капитаны кораблей и сторожа шлюзов уже знают меня и приветственно машут через стекло. Обедаю и ужинаю я в кафе на пристанях, лишь изредка поднимаюсь наверх, на улицы. Теперь я смотрю на город лишь снизу, с воды; дома для меня превратились в фантомы, которые возносятся к небесам в том мире, где есть вертикали, и из этого же мира долетают до меня сигналы автомобилей и трамваев. Но до сегодняшнего дня я так и не напал на след человека, которого ищу, мужчины, возможно владеющего пластинкой с записью голоса сгоревшего на далеком острове музыкального инструмента…

Археолог замолчал.

– Да, – сказал я, – уже почти десять, пора ехать.

Мы заплатили за пиво и жареный сыр и взошли на палубу катера, который покачивался у берега. Я приоткрыл дверь и заглянул в каюту, слабо освещенную настольной лампочкой. Стены и потолок были выкрашены в белый цвет, на полу лежал мягкий белый ковер. Слева я увидел большой террариум, в котором кружился белый вихрь; когда муравьи заметили меня, они тут же прильнули друг к другу и изобразили лежащего тигра, который скалил длинные острые клыки. Справа стояла кровать, с которой мягкими складками сползало на пол белое покрывало. На подушке в волнах рыжих волос виднелся прекрасный бледный профиль. Рыжие волосы и зеленые глаза тигра были единственными цветными пятнами среди всевозможных оттенков белого. Тихонько, будто девушка могла проснуться, я прикрыл дверь. Археолог зажег прожектор на носу катера, по темной водной глади заметался круг света. Потом он запустил мотор и встал к рулю. Катер задрожал и рванулся вперед, мы проплыли под сводом моста Палацкого, разминулись с кораблем с гирляндами разноцветных огоньков и закачались на бегущих от него волнах; мы направлялись к решетчатому железнодорожному мосту, темные очертания которого виднелись на фоне ночного звездного неба. За мостом катер вошел в узкий тихий рукав реки между островом и смиховским берегом. Теперь мы плыли медленнее, в свете прожектора из черноты один за другим выступали суда, стоящие на якоре у острова; почти все окна кают были темны. Я молча указал на лодку, которую посетил днем: за качающимися ветвями плакучей ивы в окнах мигал голубоватый свет телевизора. Катер повернул налево, и его нос тут же легко стукнулся о край плавучей поверхности. Когда мотор заглох, мы услышали доносящийся изнутри взволнованный голос футбольного комментатора.

Листья плакучей ивы нежно коснулись моего лица, когда я перелезал с катера на плот. Мы постучали, и в дверях появился высокий седой мужчина в вытянутых вельветовых брюках и фланелевой рубахе.

– Мне нужна ваша помощь, пан Ярослав, – сказал археолог. – Моя подруга съела два года назад в Индии розовый плод и уснула.

Пожилой мужчина кивнул.

– А белые муравьи у вас есть?

Из-за света прожекторов в глубоких морщинах его загорелого лица залегли резкие тени.

– Они у меня на катере, и моя подруга там же.

– Тогда подождите немного, – сказал пожилой мужчина, – мне надо все подготовить.