Читать онлайн «Затерянные миры». Страница 15

Абнон-Тха отшатнулся от него, отчаянно бормоча проклятия и заговоры, защищающие от нечистой силы, но Арктела, бледная, хрупкая и неподвижная, оказалась как раз на пути чудовищного создания, и оно начало обволакивать ее своими голодными языками, пока девушка полностью не скрылась из вида.

Фариом, поддерживавший Илейт, бессильно повисшую у него на плече, точно собираясь лишиться чувств, не мог двинуться. Он забыл кровожадного Нарфая, и казалось, что они с Илейт лишь бледные тени перед лицом этого воплощения смерти и разложения. Он видел, как темнота росла и сгущалась, как взметнулось жадное пламя, поглотившее Арктелу, он видел, как оно мерцало клубящимися мрачными радугами, точно спектр темного солнца. На мгновение до него донеслось негромкое шелестение, похожее на потрескивание пламени. Затем быстро и устрашающе облако откатилось из комнаты. Арктела исчезла, точно растворилась в воздухе, подобно бесплотному призраку. Принесенный внезапной волной странно перемешанных жары и холода, в зале разлился резкий запах, какой мог бы исходить от выгоревшего погребального костра.

— Мордигиан! — взвизгнул Нарфай в приступе панического ужаса. — Это был бог Мордигиан! Он забрал Арктелу!

Казалось, на его крик отозвалось многоголосое насмешливое эхо, нечеловеческое, как вой гиен, но тем не менее отчетливое, повторявшее имя Мордигиана. Из темного зала в комнату ворвалась орда ужасных созданий, в которых Фариом лишь по фиолетовым рясам узнал служителей бога-вурдалака. Они сняли свои маски в виде черепов, обнажив головы и лица, которые были получеловеческими, полупсиными, и совершенно дьявольскими; перчаток на них тоже не было. Их явилось не меньше дюжины. Кривые когти блестели в темноте, точно крюки из темного тусклого металла. Рычащие пасти обнажали острые зубы, длиннее, чем гвозди в крышке гроба. Точно шакалы, они плотным кольцом окружили Абнона-Тха и Нарфая, оттеснив их в дальний угол. Несколько из вошедших позже со звериной жестокостью набросились на начавшего оживать Вембу-Тсита, который со стонами извивался на полу посреди рассыпавшихся из жаровни углей.

Казалось, они не видели Фариома и Илейт, которые смотрели на них, точно застыв в смертельном трансе. Но последний жрец, прежде чем присоединиться к нападавшим на Вембу-Тсита, повернулся к юной чете и обратился к ним хриплым и гулким, точно отраженным от сводов гробницы, лающим голосом:

— Уходите, ибо Мордигиан справедливый бог, кто призывает лишь мертвых и не трогает живых. А мы, служители Мордигиана, жестоко наказываем тех, кто нарушает его закон, похищая мертвых из храма.

Фариом, поддерживая все еще опиравшуюся на его плечо Илейт, вышел в темный зал, слыша за своей спиной зловещий шум, в котором крики трех некромантов мешались с рыком, подобным шакальему, и с хохотом, точно издаваемым стаей гиен. Шум затих, когда они вошли в освещенное голубым светом святилище и тронулись по внешнему коридору. И тишина, наполнившая храм Мордигиана за их плечами, была столь же глубокой, как безмолвие мертвых, лежащих на черном столе-алтаре.

Над Зотикой, последним континентом Земли, солнце показывается редко, ненадолго проглядывая сквозь тучи темно-красным тусклым шаром, словно омытое кровью. А с наступлением ночи на небесах зажигаются бесчисленные новые звезды, и оттого мрак бесконечности кажется ближе. Из этой тьмы возвращаются древние боги, забытые со времен Гипербореи, My и Посейдониса, получившие другие имена, но не потерявшие своей власти над людьми. Возвращаются и древнейшие демоны и, жирея от дыма дьявольских жертвоприношений, вынашивают замыслы против первобытных колдунов.

Зловещая слава и чудеса, творимые некромантами и магами Зотики, превратились со временем в легенды, передаваемые из уст в уста. Самым же могущественным из всех чародеев считался Намирра, распространивший свою черную власть над городами Ксилака и позже, в гордом исступлении, объявивший себя истинным слугой Тасайдона, владыки Зла.

Намирра обосновался в Уммаосе, столице Ксилака, куда пришел из пустынной области Тасуун. Мрачное известие о его колдовстве следовало за ним, как облако пыльной бури. Никто не знал, что в Уммаосе он родился, ибо все считали его уроженцем Тасууна. И в самом деле, никто даже предположить не мог, что этот великий чародей некогда был мальчишкой-попрошайкой и звали его Нартос. Сирота, не знавший своих родителей, он каждый день выпрашивал себе пропитание на улицах и базарах Уммаоса. Скверно он жил, одинокий и презираемый, и ненависть к богатому и жестокому городу затаилась в его сердце, как пламя, тайно тлеющее в ожидании часа, когда оно может разгореться в большой всепожирающий пожар.

Злоба к людям, постоянно усиливаясь, жгла сердце Нартоса. Однажды принц Зотулла, мальчик чуть старше его, проезжал верхом на норовистой лошади мимо, когда он просил милостыню на площади перед императорским дворцом. Нартос протянул к нему руку, но Зотулла с презрением посмотрел на маленького попрошайку и, пришпорив коня, наехал на него. Сбитый с ног, Нартос попал под копыта лошади, но чудом остался жив. Долго он лежал без чувств, в то время как люди проходили мимо, не обращая на него внимания. Наконец, придя в чувство, он потащился в свою лачугу. С тех пор небольшая хромота осталась у него на всю жизнь, и отметина от удара копытом навсегда запечатлелась на его теле, как клеймо. Позже он покинул Уммаос, и люди быстро забыли о нем. Пробираясь на юг, в Тасуун, он потерялся в огромной пустыне и чуть не погиб. Но в конце концов вышел к маленькому оазису, где жил чародей Умфалок, отшельник, который предпочитал шакалов и гиен обществу людей. Умфалок, разглядев в изнуренном мальчике великую силу и злобу к людям, накормил и приютил его. Нартос провел несколько лет с Умфалоком, стал его учеником и унаследовал его умение вызывать демонов. Удивительным вещам он научился, живя в этом уединенном уголке, питаясь плодами и зерном, не произраставшими на политой водой земле, подкрепляя себя вином, приготовленным не из виноградного сока. Подобно Умфалоку, он стал мастером в дьявольщине и установил собственную связь с владыкой ада Тасайдоном. Когда Умфалок умер, юноша взял себе имя Намирра и среди странников и глубоко захороненных мумий Тасууна приобрел известность как могущественный колдун. Но никогда он не забывал страданий своего детства в Уммаосе и несправедливость, которую претерпел от Зотуллы. Год за годом он вынашивал планы мести. Его черная слава распространилась повсюду; о нем услышали люди, живущие далеко за пределами Тасууна. Они шепотом передавали друг другу слухи о его деяниях в городах Йороса и в Зуль-Бха-Сейре, обиталище мерзкого божества Мордигиана. И задолго до появления самого Намирры жители Уммаоса знали, что он послан им в наказание, которое будет ужаснее, чем самум или мор.