Читать онлайн «Ампирный пасьянс». Страница 32

Подобное понимание (назовем его "аргумент Уокера"), разодетое возвышенными лозунгами гуманности, лежало в основах международных договоров, запрещающих торговлю рабами. В эпоху Ампира движение это лежало еще в пеленках, а поскольку в Соединенных Штатах все еще не хватало рабочих рук, соответствующий морской трактат позволял восьми американским судам, имеющим специальные разрешения от имени правительства, перевозить невольников. Именно такое разрешение и потребовал Сюркуф предъявить. И только когда оказалось, что капитан Джонс занимается своим ремеслом бесправно, француз отнесся к нему как к пирату и приговорил к смерти. Вся штука состояла в том, что малонец когда-то и сам охотно нарушавший закон, в 1807 году в качестве первого корсара Ампира сделался одним из морских полицейских Империи.

Прочтя соответствующий параграф кодекса, Сюркуф дал Джонсу 15 минут на то, чтобы приготовиться к смерти. Американец принял приговор со спокойствием. Уже стоя с петлей на шее, он обратился к Сюркуфу:

- Капитан, я прощаю вам свою смерть. Она освободит меня от угрызений совести, мучающих меня уже много лет. Эту смерть я заслужил. Но в качестве оправдания могу сказать, что у меня в Чарльстоне имеется несколько детей, которых я защищал от нужды, занимаясь столь подлым ремеслом. Я играл, но проиграл. Кончайте меня.

Воцарилось молчание. Моряки ожидали знака от Сюркуфа, тот же изумленно всматривался в лицо американца, по которому текли слезы. Затем он приказал:

- Снимите с него петлю. Джонс, ты выиграл еще раз. Дай слово, что покончишь с этим беззаконием.

- Клянусь вам, мистер капитан.

11

Третий и последний рейд Сюркуфа в Индийском океане (март 1807 - конец 1808 года) до мельчайших подробностей походил на два предыдущих. Стучи три раза - история копировала сама себя. После ограбления множества британских кораблей и возвращения в Порт-Наполеон (бывший Порт-Луи), новый губернатор, генерал Десен, который перед тем назвал Сюркуфа "спасителем колонии", реквизировал "Привидение" в пользу государства! В морской войне, которая набирала к тому времени силу, "Привидение" было нужно Десену для обороны острова. Робер же думал лишь об одном: уже в третий раз после победного рейда на острове к нему отнеслись несправедливо. Баста! В феврале 1809 года он вернулся в Европу и уже навсегда покончил с корсарским ремеслом, чему никто так не радовался, как мать его пяти детей, Мари Катарина. С этого момента старинная французская пословица "Femme de marin - femme de chagrin"4 ее уже не касалось.

В 1809 - 1814 годах, получив от Наполеона титул барона Империи, Сюркуф отправил в бой из Сен-Мало восемь великолепных корсарских судов. Падение императора он пережил очень болезненно. Во время вторжения союзников во Францию он исполнял обязанности полковника Национальной Гвардии в Сен-Мало. Оккупантов он ненавидел до одержимости. В Париже Сюркуф вечно устраивал драки с казаками. Вызванный офицером казачьего полка, Врангелем, на голове которого француз разбил табурет во время драки в кабаке, на дуэли за городом, под стенами Форт-Ройяль, Сюркуф жестоко расправился с несчастным и десятью (!) его приятелями. Когда князь Ангулемский пожелал увидеть "короля корсаров", презирающий привезенных врагами Бурбонов Сюркуф рявкнул на посланника:

- Передай своему хозяину, что если уж он желает видеть Сюркуфа, то должен побеспокоиться и отправиться в Рианкур. Я живу именно там.

Во авремена Реставрации он вел спокойную жизнь. Частенько охотился. Время от времени отправлялся в Париж, чтобы вспомнить старые добрые времена с бывшим врачом Наполеона, Корвисартом. В 1827 году он простудился, и его свалила горячка. Сюркуф знал, что уже не выживет:

- Я ужасно страдаю, огонь приближается к пороховому погребу.

Умер он 8 августа, в Рианкуре (неподалеку от Сен-Сервана). Последний свой рейс он совершил в гробу, когда тело перевозили в Сен-Мало. На набережной ожидала плачущая толпа.

Когда корсар умирал, у его ложа стояло или сидело несколько человек. И никто из них не знал, кого Сюркуф имел в виду, когда горячечно шептал:

- Не смотри на меня так, не смотри!...

Он шептал это в бюреду, поэтому не следовало придавать этим словам значения.

12

В Сен-Мало сейчас имеется два "дома Сюркуфа" - тот, в котором он родился, и тот, в котором он жил. На надгробии имеется рифмованная эпитафия, начинающаяся с воспоминания двух побед, являющихся бриллиантами его славы: "Сражение с "Тритоном" - сражение с "Кентом".

В этой же эпитафии имеется и такое предложение: "Лежит в могиле, но никогда не заснет". Достаточно провести в Сен-Мало несколько минут, чтобы убедиться в правдивости этих слов - "король корсаров" все еще живет в этом городе, в музее, на улице, в названиях бистро, в открытках, путеводителях, в разговорах и даже в похвальбе. В памяти. Город уже дал Франции таких великих людей как Шатобриан, Ламенне или Брюссе. Для страны все эти титаны мысли наверняка имеют большее значение. Для людей же, проживающих на побережье Ла-Манша идеалом навсегда останется Сюркуф - человек, которому удалось унизить Англию в то время, когда она царила в океанах.

1 Примечание переводчика: Сюркуф явно был украинцем, более того запорожским казаком. Абсолютно идентичная байка цитируется чуть ли не во всех книгах "украинского народного юмора", а поскольку запорожцы сражались гораздо раньше Сюркуфа...

2 Эта последняя концепция в истории войн является курьезом столь исключительным и столь малоизвестным, что, хотя она прямо и не касается героя данной главы, не могу отказать себе в удовольствии сообщить о ней читателям.

Автором был мсье Кватремер-Дижоваль, который вначале обратился к маршалу Даву, тот же совершил ту неосторожность, что, не ознакомившись с дурацким проектом по причине массы работы, дал "ученому" рекомендательное письмо к Наполеону. С этим письмом Кватремер появился у императора и заявил:

- Сир, по-настоящему великие вещи могут быть поняты исключительно гениями, потому-то я и обращаюсь к Вашему Императорскому Величеству. Молю Ваше Императорское Величество внимательно изучить данный проект, который облегчит проведение высадки десанта в Англии, революционизирует военное дело и естественные науки.

Вечером, покончив с обязательной корреспонденцией, Наполеон взял в руки пачку листов с золотым обрезом и начал читать следующее:

"Пришло наконец время заставить морские стихии поработать на французский народ. Если вол, пес, конь и другие животные могут работать на человека, то почему этого не может делать определенный вид морских телят, называемый дельфинами. Дельфины вовсе не глупее верблюда, слона и канарейки, его можно с легкостью приручить". И далее в своем проекте мсье Кватремер, подкрепив свидетельствами древних выводы относительно разума дельфинов и напомнив про афинскую медаль с Пиреем на спине Дельфина, предлагал провести реализацию своего плана в следующих этапах: