Читать онлайн «Колония». Страница 48

Обряд был закончен, и я с белой завистью подумал о простоте его и мудром смысле - старший в семье собирает родных и, как папа римский, как патриарх всея Руси, как мулла или раввин, вершит священнодействие, не имея сана, а только веруя и тем самым обретая право, если и не отпускать грехи, то очищать душу свою и близких. когда дедушка забывал текст, то ему хором помогали внуки, и царила атмосфера веселой доброты и взаимности.

Мы опять сели в машину, и Ричи отвез нас к своим друзьям, в жилах которых, как оказалось, течет не красная, а голубая княжеская кровь. Потомки шахов и раджей - нечопорные, веселые ребята - отдав дань уважения старшим, гуляли на свой лад, налили нам тут же по стакану и потащили на плоскую крышу, где гремела музыка и располагался целый склад боеприпасов.

На ограждающих перилах горели глиняные плошки, в центре стоял многоярусный глиняный канделябр со множеством свечей. У Ричи азартно загорелись глаза - вставив в бутылочку из-под пепси деревянную палочку с ракеткой на конце, он поджег фитилек, и она, шипя, улетела вверх, где с треском рассыпалась в яркий шар среди таких же разноцветных огней, запускаемых с других крыш. Выложив на полу ленточку-гусеницу, состоящую из мелких зарядов, он устроил пулеметную пальбу, а из пузатой, как груша, колбочки зажег фонтан огня высотой метра в три.

Не было дома в округе, где были бы темные окна, все балконы и крыши сияли гирляндами огней, небо светилось от фейерверков, и казалось, что нет на всем белом свете иного, кроме праздника. И не может быть.

Ричи познакомил нас со своей девушкой. Звали ее Сита.

Если Ричи был из брахманов, то Сита принадлежала к купеческой касте, и родители Ричи никак не решались дать разрешения на их брак. Любовь Ричи к Сите была еще одной причиной, почему он не хотел работать где-то в Штатах или Японии. Такие конфликты - не редкость в местных семьях, и почти каждый день в газетах появляются объявления с портретами убежавшего из семьи молодого человека и просьбой: "Дорогой сын! Вернись, мы все простим..."

Когда Ричи отвозил нас домой поздней ночью, на улицах было светло, как днем, - город , окутанный сизым дымом, продолжал палить и сиять, правда, не столь уже интенсивно. По пути Ричи о чем-то умоляюще просил Ситу. Она пожимала плечами, потом со вздохом согласилась, и Ричи погнал машину в центр города, где вовсю торговали какие-то лавки, исчез в одной из них и вернулся затаенно счастливый с большим бумажным мешком. Далее мы добрались до дома Ситы и на огромном пустыре за домами выложили ленту-гусеницу длиною метров в пятьдесят. Пулеметная очередь получилась оглушительно нескончаемой. Даже спящие темные дома квартала осветились. Ликованию Ричи не было предела, он даже поцеловал мгновенно смутившуюся Ситу.

Воздав Раме такой салют, мы распрощались с Ситой и вернулись домой, где тоже зажгли свечки на балконе и выпили по маленькой за здоровье, счастье и благополучие наших.

Глава тридцать первая

Все реже тучи грозовыми валами ходили по небу, вовсю сияло солнце, но не раскаленное, а успокоенное, осеннее. Прошел сезон дождей, наступили благостные дни. Именно в этот период ежегодно проводилась местная международная ярмарка. В ней, как в еще сорока подобных, принимал участие своей экспозицией и Советский Союз. Международный рынок, естественно для своей сущности, требовал межстрановых, межконтинентальных контактов, обмена информацией, наглядной демонстрации новинок. Наша супер-держава со своей плановой экономикой, где якобы все должно быть подсчитано и распределено от космического корабля до пуговицы на кальсонах, никак не вписывалось в живой, саморегулирующийся механизм экономической свободы, но престиж есть престиж, а поездка за рубеж - существенная добавка в бюджет выезжающих директора, начальника раздела, стендиста и переводчика.

Для организации и проведения столь ответственных мероприятий было создано подразделение, которое каждый раз начинало свою работу с запроса - а что бы такое-эдакое в состоянии продемонстрировать наша индустрия, чтоб и в грязь лицом не ударить и не явиться на посмешище всему миру с тем, что давным-давно освоено на "диком" Западе или цельностянуто с его же продукции.

Показывать себя должно была в основном промышленность, потому как сельскому хозяйству, кроме загубленных, потравленных зе мель, разваленных скотных дворов и разбитых дорог, хвастаться было нечем. Промышленность чесала в потылице и говорила в конце концов - есть вот автомат для производства пончиков, а можно и установку непрерывной разливки стали или какую-другую технологию... Затем социндустрия создавала образец. В прямом и образцовом смысле. Он был уникален, то есть в единственном экземпляре, он носил гордую приставку "экспортный", то есть в чем-то мог тягаться с зарубежными аналогами, он был крашен и вылизан - не то, что его отечественные родственники. К образцу приставлялась команда, но не из тех, кто его изобретал, и не из тех, кто его делал, а чаще всего директор или главный инженер, его боевой завхоз и особа женского пола, чаще всего с хорошими тактико-техническими данными.

Отдельные группки сбивались в большую стаю - коллектив совграждан соучастников советской экспозиции. Теперь они попадали в ведение и под опеку дирекции выставки и, как во всяком совколлективе, имели своего начальника, своего парторга и своего работника Комитета Государственной Безопасности, КГБ, "кей-джи-би", Комитета Глубинного Бурения, как его расшифровывали еще гуляющие на свободе остряки. Обычно сотрудник комитета занимал скромную должность заместителя директора по общим вопросам.

От этой, далеко не святой, троицы - от директора, от парторга и от заместителя по общим вопросам и зависела судьба приехавших с экспортным образцом, потому что по окончании выставки или ярмарки писалась характеристика, да не одна, а две - для отдела кадров вышестоящей организации и в архив КГБ. Могли указать, что "замечаний по поведению заграницей не имеет", а могли и приписать, что "злоупотребляет алкогольными напитками", читай, не просыхает, и это будет скорее легкая укоризна, чем наказание. Хуже - аморальный проступок, половая связь, от которой шаг до измены не только супруге, но и Родине. И уж совсем плохо - какие-то непонятные контакты с иностранцами. Приехал за рубеж - сиди в совпавильоне, на своем стенде, раздавай буклеты, вернувшись в гостиницу на автобусе со всем коллективом, съешь суп из кубика, растворенного в разогретом кипятильником стакане воды, и сиди в номере, жди, когда тебя по-дружески навестят парторг или зам по общим вопросам.

В той же Аргентине зам по общим вопросам ежедневно, вернее, ежевечерне собирал совколлектив и произносил одну и ту же фразу, ставшую крылатой: