Читать онлайн «Лондонцы». Страница 57

— Я поставлю чайник, — в последний раз погладив Гектора, сказала Кейт. — Я промерзла до мозга костей. Оставьте пока свои вещи в коридоре и давайте выпьем чего-нибудь согревающего. А потом я покажу вам свободные комнаты, и вы сами решите, которая вам подходит. — Она пошла по коридору на кухню и на ходу добавила: — Дверь в гостиную — первая слева. Я разожгу камин, как только приготовлю чай.

Но даже без огня в камине в этом доме ощущалось тепло. Оно исходило от яркого коврика, лежащего поверх линолеума в прихожей; от репродукции какого-то итальянского художника-примитивиста; от изящно выполненной умелой рукой акварели с изображением церкви на пустоши и от нарисованной цветными карандашами куклы, сидящей под деревом. Гордые достижениями ребенка, родители заключили картинку в аккуратную рамку.

С облегчением положив вещевой мешок на пол, как это было ему предложено, Леон предположил, что автор рисунка — хозяйка дома, и представил, как маленькая Кейт несла его с сияющим лицом домой из школы. Отец ее, как понял Леон со слов «джентльмена» в пабе, сейчас отсутствовал. Ее муж и отец ребенка, которого она вынашивала, скорее всего служил в армии или ВВС — ведь, будь он тоже моряком, она бы не преминула сказать об этом!

Гектор с подозрением обнюхал его ноги, и Леон вошел в гостиную, размышляя над тем, жива ли еще мама Кейт. Никаких внешних признаков ее обитания в доме он пока не заметил. Даже и не обогретая пока огнем камина, гостиная ему нравилась.

Слегка потертая, но удобная кушетка и два кресла с высокими спинками сулили присевшему на них приятный отдых. В нишах по обе стороны от камина располагались ряды полок, едва ли не прогибавшихся под тяжестью книг. Рядом с одним из кресел стоял торшер, так, чтобы под ним удобно было читать. На низком столике — радиоприемник, на журнальном — раскрытая книга.

Леон взял ее и прочел название: «По ком звонит колокол». Он удивленно вскинул брови: это не легкий любовный роман. Эрнест Хемингуэй — серьезный автор.

Леон положил книгу на место так, как она лежала, и услышал, как на кухне зажурчала вода, наполняющая чайник. Он обернулся к камину, отделанному изразцами и обнесенному деревянными экранами, и стал с интересом разглядывать блестящее латунное ведерко для угля и прочие аксессуары — щипцы, совочек и щетку в специальной подставке. На мраморной плите стояли три фотографии в серебряных рамках, две слева и одна справа.

Леон приблизился к камину, желая получше рассмотреть снимки. Один из тех, что стояли слева, был побольше. Мужчина средних лет, в круглых очках без оправы, запечатленный на нем, имел слегка удивленный вид. Казалось, он только что вошел в дом и обернулся к объективу, не зная, что его хотят сфотографировать.

Этот рассеянный интеллигентный человек с широким лбом и высокими скулами вызывал симпатию. Суете окружающего мира он явно предпочитал книги. Несомненно, это был отец Кейт Фойт.

Второй снимок представлял собой студийную фотографию молодой дамы, одетой по моде двадцатых годов. Ее четко очерченные полные губы и тонкие черты лица изяществом не уступали женским головкам на камеях, изготовленных прославленными мастерами. Сходство между дочерью и матерью потрясло Леона и навеяло грусть. Ему стало пронзительно жаль и Кейт, так рано осиротевшую, и ее красавицу мать, ушедшую в мир иной в расцвете лет. Он по личному опыту знал, как тяжело в юном возрасте потерять родного человека.

Проникнувшись к Кейт еще более теплым чувством, Леон перенес свое внимание на фотографию, стоявшую особняком. Изображенный на ней молодой человек был одет в летную куртку и стоял рядом с боевым самолетом. Хотя ни фуражки, ни знаков различия на летчике не было, Леон предположил, что он офицер.

Так вот он какой, муж Кейт Фойт! Странно, что она не упомянула о том, что ее супруг — летчик, когда разговор зашел о гибели авианосца «Славный» и чудесном спасении горстки счастливчиков, подумал Леон, но тотчас же спохватился. Какой же он глупец! Несомненно, Кейт не хотела касаться больной темы, поскольку была слишком потрясена рассказом о чудовищных потерях британских ВВС и тревожилась за судьбу мужа.

Леон пристальнее вгляделся в портрет человека в летной куртке. Он являл собой полную противоположность отцу Кейт. Если тот походил на скромного и замкнутого интеллектуала, то глаза молодого офицера выдавали в нем самоуверенного, если не надменного, выпускника элитной частной школы.

Леон мысленно сопоставил его с собой и не смог не отметить, что летчик явно превосходит его по всем статьям. Даже ростом этот стройный, спортивного сложения блондин был, несомненно, выше смотрящего на его портрет курчавого темноволосого крепыша — всего-то пять футов и девять дюймов. Правда, такой рост давал определенные преимущества в схватках на ринге между боксерами среднего веса, и Леон умело этим пользовался. Еще неизвестно, подумал он, кто из них двоих вышел бы из боя победителем.

Он запустил в жесткую вьющуюся шевелюру пятерню. Интересно, что скажет выпускник элитной школы мистер Фойт, когда узнает: его беременная жена предложила кров темнокожему незнакомцу, с которым случайно разговорилась на площади? Правда, в глазах белокурого красавца искрились смешинки. Так что, успокоил себя Леон, возможно, этот человек и не станет возражать. Ведь, наверное, ему самому доводилось сталкиваться с отвратительными проявлениями предрассудков в отношении его жены — наполовину немки.

Взгляд Леона упал на решетку камина. На ней высилась горка из щепок и скомканных газет. Оставалось лишь добавить уголь и поджечь, и тогда гостиная наполнится уютным теплом и успокаивающим потрескиванием огня. Леон наклонился, взял щипцы и принялся за работу. Когда Кейт вошла в комнату, огонь уже разгорелся.

— Спасибо! — обрадовалась она. — Я так и не научилась разжигать камин с первой попытки. Когда папа был дома, он всегда сам этим занимался.

Кейт поставила на столик поднос с чайником, молочником, сахарницей и двумя кружками.

— Я подумала, что вы предпочтете их чашкам, — перехватив благодарный взгляд Леона, сказала она и стала разливать чай. — Папа говорит, что настоящие мужчины должны пить из кружек, а чашки — забава для жеманных девиц.

Она обращалась с ним так, словно он был не постояльцем, а другом семьи или уважаемым гостем. Польщенный и заинтригованный таким обхождением, Леон спросил, усевшись напротив камина:

— Вам ведь раньше не доводилось брать к себе в дом постояльцев, миссис Фойт?

Кейт стояла к нему спиной, вдоль которой свисала удивительная, длинная, толстая золотистая коса. Она на мгновение замерла, крышка чайника в ее руке чуть слышно позвякивала.