Читать онлайн «Тень под землей [= Первые испытания]». Страница 18

Часто я испытывал эту своеобразную слепоту. Не узнавал людей на улице, не здоровался с ними, и меня считали гордецом. Сидя в троллейбусе, я иной раз не замечал входящей женщины, не уступал ей место, и меня считали невежей. Вы не представляете себе, как это тяжело.

Мне было непонятно, что изменилось с тех пор, как я начал заниматься испытаниями «Всевидящего глаза», однако даже Андрей начал удивляться моей наблюдательности. Я запоминал каждую мелочь из тех, что видел на экране.

Не помню, сколько прошло времени в этих размышлениях. Я ждал или звонка из милиции, или появления Вали. Минутная стрелка словно циркулем медленно вычерчивала невидимый круг…

Очнулся я от резкого стука в дверь.

На пороге стоял Андрей.

— Приехала?

— Нет… Но… — Андрей вынул из кармана план города, — надо бы сейчас проверить шестой квадрат, он здесь рядом. Продолжим испытания.

Я понял, что, полный тревоги за Валю, Андрей просто не находил себе места. Ему нужно было чем-нибудь заняться.

В зеркале я заметил, как Андрей болезненно поморщился, и уже спокойно проговорил:

— Если она вернется, шофер приедет за нами. Я сказал, где нас искать.

Мы вышли на улицу.

Небо казалось совсем черным, и звезды, крупные и яркие, какие бывают только на юге, висели над землей. Они висели так низко, что, как однажды утверждал Андрей, стоит только позвать монтера, и он, взобравшись на стремянку, легко снимет с неба пару прекрасных полуваттных звезд по сто свечей каждая…

Редкие на этой улице прохожие иногда задерживали свой взгляд на человеке с большим и неуклюжим фотоаппаратом на груди.

Опустив вниз его длинный объектив, я медленно пошел по тротуару. Андрей молча шагал рядом и смотрел на экран.

На светящемся стекле мелькали тени гвоздей, пуговиц, подков… Проплыл металлический прут, изогнутый костыль, сломанные железные грабли. Видимо, когда-то давно здесь была деревня, уступившая место расширяющемуся городу.

Все эти предметы — костыль, грабли и гвозди — располагались на экране в три этажа; мы проверяли это изменением фокусировки.

Мы смотрели сквозь стены домов и всюду видели металл, лишний раз убеждаясь, какое важное место занимает он в нашей жизни. Стоило только взглянуть на экран аппарата, направив незримые лучи сквозь стены любой квартиры, и в рамке из темных линий труб, осветительных и телефонных проводов мы видели все металлические вещи в комнатах.

Помню, в одной из таких комнат мы увидели замки буфета, за ними повисшие как бы в воздухе поднос, кофейник, фигурный металлический чайник, тут же висели ложки и вилки, где-то наверху выстроились в ряд подстаканники. Возле них темнела крышка сахарницы, вырисовывался узор ажурной корзинки для хлеба.

Вдруг чайник сорвался с места, за ним поплыли чайные ложки. Они быстро разместились в подстаканниках, а чайник поплыл по кругу, низко кланяясь каждой ложке.

— Смотри, Андрей, — указал я на экран. — Семья села пить чай.

Андрей из-за моего плеча равнодушно посмотрел на движущиеся тени.

— Сейфа, здесь не видно.

Для меня это тоже было ясно, но, прежде чем его найти, мне хотелось подробно изучить особенности нашего аппарата: что он может видеть, насколько четко и на каком расстоянии?

На экране, как я помню, тогда были видны: нож, танцующий над резной металлической сухарницей, потом я увидел беспокойную ложку — она сначала кружилась на одном месте, затем стала подниматься и опускаться. Я обратил внимание, что немного выше воображаемого стола, который отмечался на экране петлями откидывающейся крышки, дрожали большие причудливые серьги. Между ними останавливалась чайная ложка. Вероятно, какая-то женщина с серьгами пила чай с ложечки.

Меня тогда заинтересовали эти загадочные картинки. Я сравнил себя с героем романа Лесажа, который приподнимал крыши домов, чтобы заглянуть внутрь.

Невидимый луч скользнул дальше. На экране появилась решетка из тонких пересекающих линий. Около нее видны были коленчатые рычаги, они то поднимались, то опускались. В этой квартире стояла очень сложная машина. Ее механизмы двигались сами по себе, так как никакого мотора вблизи от нее я не видел. Трудно было понять, откуда в квартире появился такой агрегат.

Но вдруг из открытой форточки до меня донеслись звуки музыки. Странная машина оказалась обыкновенным пианино. Кто-то играл на нем, двигались тонкие рычажки, поднимались молоточки и ударяли по струнам.

Я направил объектив на соседнюю квартиру.

— Приемник «Радиотехника». Пять поддиапазонов. Девять ламп, — и Андрей провел пальцем по стеклу экрана.

Он посмотрел на часы, упрямо сжал губы. «Прошел еще час, а от Вали никаких известий», — вероятно, подумал Андрей, с нарочитой заинтересованностью склонившись над экраном.

Я разглядывал металлический скелет приемника. В своей технической обнаженности он произвел на меня странное впечатление. Трудно было разобраться в тенях от ламп, трубок, дисков, рычагов, проводов и деталей. Отгадать по этим пятнам и линиям марку приемника мог только Андрей. Он видел скелет, как привычный чертеж, но определить сущность обыкновенных вещей, угадать их в тенях на экране не умел; может быть, не хватало воображения.

Говорят, что окружающие нас предметы, если на них взглянуть с какой-то новой, неожиданной точки зрения, кажутся нам странными и фантастическими. Так, например, вы можете долго рассматривать фотографию пчелиных сот или пачки карандашей, если они сняты при большом увеличении, в неожиданном ракурсе, смотреть и не понимать, что же все-таки изображено на снимке.

В нашем путешествии по городу мы испытывали подобное ощущение. Трудно, а подчас и невозможно было узнать знакомые, всем известные вещи.

Скажем, мы тогда обследовали новую квартиру во втором этаже. По полу ползал рогатый зверь на веревке. Силуэт его будто бы знаком, но все-таки я долго ломал голову, прежде чем определить, что на экране обыкновенный пылесос. Опыт приобретался постепенно. Я скоро научился узнавать шкафы холодильников, электросчетчики, стенные часы, телефонные аппараты.

Мы ходили сравнительно долго. Андрей то и дело оглядывался. Он ждал, что нас догонит шофер. Но пока наши ожидания были напрасными, так же, впрочем, как и поиски. Никаких круглых сейфов мы не видели. Встречались круглые подносы, большие металлические баки, тазы, но они никак не походили на хранилища чертежей.

Скользил невидимый луч «Всевидящего глаза». Во многих новых квартирах мы видели пианино или рояли, холодильники и пылесосы. Просто и обычно входят эти вещи в быт, спокойно и деловито размещаясь в квартирах и нисколько не претендуя на какую-то особую значимость в жизни советского человека.