Читать онлайн «Тик-так». Страница 27

В конце концов Томми решил не ехать в Хантингтон-Бич, потому что боялся обнаружить, что дом родителей перестал быть ему родным. Неужели он больше не принадлежит к членам семьи Фан, как принадлежал когда-то? Как ему тогда быть? Ведь он не может вернуться и в собственный коттедж в Ирвине, потому что там по темным комнатам и коридорам бродит голодный призрак с зелеными глазами! Есть ли на земле еще какое-нибудь место, которое Томми мог бы назвать своим домом? Пожалуй, нет. Он стал бездомным в самом полном и точном смысле. Гораздо более бездомным, чем те бродяги, которые вечно скитаются по улицам благополучных поселков, толкая перед собой тележки с никому не нужным мелочным товаром.

Нет, Томми еще не дошел до такого состояния, чтобы смириться с подобной участью. И он не поедет к матери, чтобы убедиться в том, что семья его отвергла. Уж лучше он будет сражаться с жуткой тварью один на один.

Но позвонить матери ему ничто не мешает.

Томми уже протянул руку к сотовому телефону, но сразу отдернул ее, не набрав даже номера.

"Автомобильные телефоны - для больших шишек. Ты теперь большая шишка, Туонг? Вести машину и одновременно разговаривать по телефону слишком опасно. Пистолет в одной руке, бутылка виски в другой... Да как ты вообще держишь этот телефон, Туонг?"

Томми вздохнул и дотронулся правой рукой до пистолета, лежавшего на пассажирском сиденье, но ни удобная форма рукоятки, ни ощущение всепобеждающей силы, отлитой в стали, больше не успокаивали его.

Несколько минут спустя, очнувшись от очередного приступа странной сонливости, которую навевали ритмичные движения щеток, Томми обнаружил, что находится на южной окраине Ньюпорт-Бич, на бульваре Макартура. Движение здесь было совсем слабым, и он довольно быстро ехал на запад.

Часы на приборной доске "Корвета" показывали всего половину одиннадцатого вечера.

Томми понял, что дальше так продолжаться не может. Он не должен петлять по ночным улицам и дорогам до тех пор, пока у него не кончится бензин или не случится что-нибудь еще более страшное. Эта дремота, которая одолевала его все чаще и чаще, это рассеянное внимание могли привести к тому, что он врезался бы в другую машину или перевернулся на мокрой мостовой.

Подумав об этом, Томми все же решился обратиться за помощью к членам своей семьи, но не к матери или к отцу, а к любимому старшему брату Ги Мин Фану.

В конце концов Ги тоже изменил имя; по-вьетнамски его звали Фан Мин Ги, но по приезде в Штаты он решил, что фамилия все-таки должна быть на последнем месте. Некоторое время назад он, как и Томми" тоже подумывал о том, чтобы взять себе американское имя, но в конце концов так и не решился этого сделать, чем снискал особое уважение родителей. Впрочем, своих четырех детей - Этель, Дженифер, Кевина и Уэсли Ги назвал по-американски, однако к этому мать и отец отнеслись совершенно нормально, поскольку все четверо родились уже в Соединенных Штатах.

Тон Тхат - самый старший из братьев Фан, который был на восемь лет старше Томми, - имел уже пятерых детей, и у каждого из них было по два имени: американское и вьетнамское. Первенцем Тона была девочка. Официально ее звали Мэри Ребекка, однако в семье она носила нежное имя Тху-Ха. В гостях у бабушки и дедушки - а также в обществе других консервативно настроенных старших - все дети Тона звали друг друга по-вьетнамски, а американские имена использовались ими в компании сверстников. Что касалось общения с родителями, то тут в зависимости от ситуации в ход шли то вьетнамские, то американские имена, но, насколько Томми было известно, никакой путаницы при этом ни разу не возникало.

В дополнении к своей досадной неспособности определить, кто же он все-таки такой, определить раз и навсегда, как определились в жизни его братья, но так, чтобы решение удовлетворило и его самого, Томми часто переживал, что у него пока нет собственных детей. Для его матери это, без сомнения, было настоящей трагедией. Родители Томми, воспитанные в старых восточных традициях, до сих пор рассматривали детей не как обременительную обязанность, не как заложников обеспеченной старости, а как подлинное богатство и благословение небес. В их представлении чем больше была семья, тем больше у нее было шансов выжить и тем большего успеха она могла добиться. В свои тридцать лет неженатый, бездетный, не имеющий никаких особых перспектив Томми (кроме, естественно, перспективы стать процветающим писакой, выдумывающим глупые истории о пристрастившемся к виски полоумном детективе) представлял собой серьезную угрозу мечте родителей об обширной империи Фанов, благополучие которой в их представлении было напрямую связано с численностью клана.

К моменту бегства семьи из объятого пожаром войны Вьетнама старшему Тону уже исполнилось шестнадцать, и он, успев впитать в себя немало национальных традиций и представлений, до некоторой степени разделял разочарование родителей в младшем сыне. Тон и Томми были близки как братья, но они никогда не были близки как друзья. Ги, хоть и был старше Томми на шесть лет, напротив, был ему не только братом, но и другом, и доверенным лицом в разного рода детских секретах и тайнах, и поэтому Томми не сомневался, что если кто-нибудь в этом мире и способен отнестись к его невероятной истории непредвзято, то это средний брат.

Пересекая шоссе Сан-Хоакин-Хиллз, расположенное всего в одной миле от шоссе Пасифик-Коуст, Томми обдумывал самый простой маршрут к семейной пекарне Фанов в Гарден-Гроув, где Ги как раз руководил ночной сменой рабочих, поэтому он не сразу обратил внимание на странные звуки, доносившиеся из двигателя "Корвета". Когда Томми наконец заметил их, он сразу понял, что на подсознательном уровне слышит этот едва пробивающийся сквозь монотонное повизгивание и стук "дворников" шум вот уже минуты две или около того. В моторе что-то негромко погромыхивало, и металл терся о металл.

Томми выключил обогреватель, чтобы лучше слышать посторонний шум.

Что-то разболталось.., и продолжало разбалтываться все сильнее.

Нахмурившись, Томми склонился над рулем и напряг слух.

Нет, он не ошибся. Подозрительный шум продолжался, и это серьезно его обеспокоило. Томми показалось, что он разобрал в этих звуках что-то угрожающее и.., знакомое.

Странная вибрация прокатилась по днищу. Шум не стал громче, но Томми чувствовал, как подрагивает под ногами металл.

Что за черт?!

Бросив взгляд в зеркало заднего вида и убедившись, что в непосредственной близости за ним не следует ни одна машина, Томми осторожно сбросил газ. Стрелка тахометра поползла по циферблату, скорость упала с пятидесяти пяти до сорока миль в час, но стук в двигателе нисколько не уменьшился, хотя обороты сильно упали.