Читать онлайн «Дорога цвета собаки». Страница 24

Пламя тронуло плечо. Он равнодушно, искоса посмотрел на то, как сопротивляется огню несгораемая лента, как непроницаемо покрывает мундир, отчего пламя сдается и превращается в дым…

– Устали, Годар? – дошел до него знакомый голос.

Годар очнулся от дремоты. Рядом сидел Аризонский, положив ему на плечо ладонь. По другую руку от Мартина примостился Желтый витязь и поглядывал на Годара ласково-выжидательно.

– Не более, чем остальные, – бодро сказал Годар.

– Тогда нам нужен ваш совет.

– Вам? – спросил в упор Годар, посмотрев на молчавшего витязя.

– Познакомьтесь – это Джим, – продолжал Мартин. – Он предлагает интересную идею и готов оплатить расходы на ее воплощение. Расскажите вы, Джим.

Мартин был возбужден, как ребенок. Пока Джим собирался с мыслями, он восторженно сообщил:

– Знаете, Годар, товарищ предлагает установить в Скире статую, символизирующую судьбу Суэнии, ее предназначение. Для этого нужна подсказка, образ… Мы должны понять самих себя…

– Где предполагается установить памятник – на городском кладбище? – перебил Годар, обращаясь к Джиму.

– Ну, зачем же так плохо о нас думать, – укоризненно заметил Джим, продолжая ласково жмуриться.

– Белый витязь неправильно нас понял, – поспешил заверить Мартин, обращаясь к одному Годару, – Я, наверное, плохо объяснил. Это из-за того, что, работая в художественной школе с глиной, я часто искал именно этот образ… Мне и тогда думалось – если установить на Дворцовой площади статую, каждый невольно задумается и поймет сам себя. Если бы только я знал, о чем следует думать!.. Нужен взгляд человека со стороны. Как вы думаете, Годар, зачем мы здесь, в этом оторванном от цивилизации мире?

– Для этого надо знать историю края. А в библиотеке мне предложили лишь сборник преданий.

– Искусство родилось из мифа, – блеснул эрудицией Джим.

– Это одна из версий, – сухо заметил Годар, – как я понял, произведение должно быть далеким от реализма.

– Скульптура должна отражать метафизическую реальность, – Джим не оставлял ровного, вежливого тона, между тем, как Мартин замолчал, и разговор продолжался без его участия. – Вы можете высказать, если пожелаете, свои соображения, замечания и даже пожелания. Если ваше, равно, как и любое другое представление, оформленное в художественную идею, покажется дельным, господин Аризонский возьмет на себя труд выхлопотать разрешение на ее реализацию. Это уже обговорено, не так ли, господин Мартин?

– Не надо обо мне беспокоиться! – взвинченно сказал Годар.

– Беспокоятся о судьбе государства, – заметил Джим иронично.

"Ах ты, черт! Лизоблюды, воры, интриганы! – подумал Годар с горькой, злой радостью от того, что все это написано у него на лице, и подлец, конечно же, вычислит себя и узнает, Ничего не поймет только жертва скирских интриг.

Жертвой он считал Мартина!

Желтый витязь Джим состоял в третьей шеренге стен, что окружали Аризонского во время танца, ощупывая карманы Зеленого рыцаря через вторые руки.

Пусть его поведение выглядит неэтичным или неэстетичным – он не станет разбираться в оттенках синонимов, а возьмет и укажет пальцем. Даже если не поймал за руку.

Годар не сразу заметил, что отвечает в своем воображаемом объяснениии с Мартином на изречения шута Нора, которые запомнил накануне на террасе Аризонского. А когда заметил, превел словесный поединок с Джимом в область иллюстрации собственных соображений о том, какой должна быть дружба.

– Думаю, следует установить не статую, а скульптурный комплекс. В таких случаях в европейских странах устраивают конкурс на лучший проект. Метафизическое небо целого народа не штурмуют в одиночку. Мастера должны не конкурировать, а дополнять друг друга. Скульптурный комплекс может состоять из работ многих мастеров, объединенных общей идеей. И, если уж разговор зашел в кругу сотенных командиров, каждый из которых разносторонне образован, возьмем лист бумаги и набросаем эскиз, но так, чтобы каждый внес в него свой штрих и ни одна черточка не противоречила бы другой.

Желтый витязь возразил вполне искренне, выпустив из внимания все свои цели, как прямые, так и попутные:

– Но ведь у каждого – свой стиль. У офицеров разные художественные способности. В итоге получится эклектическая несуразица. Это – утопия.

– Подлинное коллективное творчество исключает эклектику. Надо суметь так дополнить друг друга, чтобы соьственный голос растворился в душе творения.

– Это все равно, что сорвать с нас шелковые ленты, – убежденно возразил Джим. – Это – фальшивое единство. Я не хотел бы видеть в своем городе подобные творения.

Такой Джим Годару немного понравился. Затеяв спор для ушей Мартина, Годар не предполагал, что скажет в следующую минуту. Желая обнажить желание Желтого витязя прникнуть через его, Годара, помыслы в планы Аризонского, чтобы, выявив между помыслами и планами некуб химерическую связь, дергать затем за веревочки, он невольно приоткрыл сердце собеседника и увидел в нем нечто неподдельное. Любовь к Суэнии – это первое, что бросилось ему в глаза. Правда, любовь была насквозь эгоистичной.

– А знаете, я уже увидел свой штрих, – сказал Годар серьезно, без издевки. – Представьте солнечный шар, от которого тянутся к земле цепи, связанные металлическими перекладинами. Они напоминают веревочные лестницы. Только непонятно, что к чему приковано Земля ли к Солнцу, Солнце ли к Земле. Кто-то пробует встать на одну из лестниц. Пробует – и не более. Земля покрыта степью. В степи – крошечное королевство. Доволно унылый вид, если смотреть снм\изу вверх, как и смотрят обычно на монументы. Но если рядом имеется старинная башня, куда можно подняться по винтовой лестнице и посмотреть сверху… Если посмотреть сверху, то откроется купол из сияющего золота. То, что представлялось цепями или лестницами – швы, сваи, скрепляющие храм – Храм Солнца… Сквозь прозрачные стены видны люди, которые ходят по своей земле не ведая о том, что живут в храме. Я не знаю, хорошо ли жить в храме. Может, это кощунственно, а может – наоборот… Пусть эту мысль продолжит другой. Пусть она длится от сердца к сердцу, пока не найдет разрешения.

– Какой великолепный тост, дорогой Годар! – раздался сердечный голос Джейн. – Именно так и следует действовать – думать от сердца к сердцу, пока мысль не найдет разрешения. Кажется, это последний тост за истекшую ночь. Жаль, что мы так мало выпили и поговорили. И так и не разрезали мой торт, что очень, между прочим, обидно.

Годар, осмотревшись, увидел в почти кромешной тьме попыхивающие сигареты. Огарки свечей едва мерцали на корню, распространяя густой запах стеарина. Кто-то неторопливо пробирался к одному из двух окон, чтобы вздернуть штору с первым ударом курантов. Саднили в коже пущенные из темноты иглы взглядов.