Читать онлайн «Атенаора Меттер Порфирола». Страница 6

Что-то поднималось из воды. Белозеров застыл.

Это были рыбы. Рыбы и черепахи. Они подняли над водой спины и протянули от лодки до арки живой, блестящий, влажный мост.

"Что я, с ума сошел?!" - мелькнуло в голове, но уже потом, потом, после того как Белозеров ступил на ближний к нему панцирь. "Мост" слегка покачивался, но бежать по нему было нетрудно: будто по палубе при морском волнении, привычно. И вот Белозеров уже под аркой, и видит выступ над водой, а на выступе том... о боги! Неужто это явь, явь, а не сон, услаждающий разум! Ведь на выступе он увидел именно то, что искал всю жизнь.

Душистый июльский предгрозовой день, город вдали, просторный берег Обимура, шелест покорных ветру волн - и сиянье розовой, как заря, диковинной раковины, в которой, чудилось, затаилась радуга. И светловолосый мальчишка мучительно-гордо уходит прочь, чтобы потом, узнав о гибели этой раковины, неутомимо искать по всем морям и океанам вторую такую же!..

И вот он нашел ее. Или это она нашла его, как судьба находит своего героя?

Раковина возлежала на зеленовато-голубой скале, похожей на окаменевший завиток волны, озаряя чистую воду внизу, и Белозеров увидел, что со дна к ней поднимается множество других.

Раковины всплыли, словно бы сонм придворных красавиц явился к своей королеве, и ни одна не хотела уступить другой причудливостью, изысканностью наряда.

Медленно кружились очень тонкие, длинные, винтообразные теребры; величавые митриды; кругленькие, степенные долиды; тонкостенные, будто чаши китайского фарфора, ципреи; проворные, в затейливых отростках, ангарии; блещущие перламутром турбо и плеутомарии; небольшие, расписанные светленькими пятнышками неретиды; нежные и прозрачные, переливчатые пателлы; похожие на бутоны тифобии; шлемовидные воинственные кассиды; величественные ампулярии; словно бы черепицей выложенные треугольные пинны; особенно любимые Белозеровым за красоту имени маргаританы маргаритиферы, жемчужницы; кокетничали пурпуры, рапаны, нептунии, арфы, мелании и меланоидессы; сторонилась всех хрупкая раковинка аргонавта; и неповоротливая тридакна с трудом поспевала за остальными, одышливо прищелкивая гигантскими створками; и неловко задевало всех нечто, напоминающее изукрашенный скульптурами парковый фонтан: громадная раковина устрицы; и толпились многочисленные мидии, мидии, мидии...

Белозеров, который серьезно занимался конхологией [9], узнавал каждую из них тотчас - и все же они были совсем иными, чем в своей обыденной жизни! Движение их было столь же прихотливо и в то же время закономерно, как и звездотечение. Вот раковины образовали хоровод, словно бы ожерелье, - но незамкнутое, в нем, чудилось, недостает звеньев. Разноцветно блестела теперь вода подземного озера, и все же ничто не могло сравниться с радужным сиянием той раковины, что лежала на камне!..

С отрадою в сердце наблюдал Белозеров это безмолвное, сияющее поклонение неизвестной, словно древней могущественной богине. Кто же она, кто? Может быть, Эрумия вовсе не медуза и совсем не так ужасна, как ее рисуют сказки южных морей? Ведь ее называют и покровительницей всех обитателей моря... А если это она явилась Белозерову, чтобы дать ему последнее в жизни напутствие или какой-то совет? Или облик раковины приняла хеттская Тахатанвита, Мать Источников, Царица? Или Тхон Биен - вьетское божество моря, от вдохов которой возникают отливы, от выдохов - приливы, а если она неловко поворачивается, то происходят морские волнения и бури?..

Белозеров не видел ничего невероятного в том, что раковина могла оказаться воплощением богини. Ведь почему-то никого не удивляет, что, к примеру, в "Илиаде" и "Одиссее" смертные то и дело встречаются с богами, да и самих гомеровских героев это не повергает в изумление! И он продолжал искать имя раковине, забыв обо всем, забыв, что стоит на панцире огромной многотерпеливой черепахи.

Японская Тоётама-Химэ, "дева обильных жемчужин", дочь морского бога Ватацумино-Ками? Неожиданное воплощение полинезийского подводного духа обоуби? Ве Ньилитимо, "лик влажного муссона", с острова Сулавеси? Или сама Тефия, дочь Геи и Урана, супруга своего брата Океана, с которым она породила все реки и три тысячи океанид?.. Или, вернее всего, та самая Богиня Ночь - она ведь пряталась от Беандрике в раковине! - которой белый чужеземец предназначен в жертву! Выходит, всю жизнь Белозеров искал собственную смерть? Но может ли смерть быть так прекрасна... Да кто же, кто же она, как имя ее?!

И неумолчные подводные колокольчики вызвонили ему в ответ:

- Пор-фи-рол-л-ла! Порфирол-ла! Порфирола!

*

Святой Иаков Компостельский! Что за проклятая жара стоит! Уж чересчур большой костер разожгли небесные духи. С самого утра, когда огонь только-только разведен, его еще можно терпеть, но в середине дня, когда вся куча дров охвачена пламенем, зной становится невыносимым. Над морем лежит тяжелый, стесняющий дыхание туман, и чудится, день никогда не кончится, никогда не угаснет воздушное пламя. Но все же эти ужасные дрова наконец-то догорают, жар постепенно спадает, на темном небе остаются только тлеющие уголья. Духи берегут их до следующего утра, чтобы разжечь новый чудовищный костёр. И так изо дня в день, изо дня в день.

Легко придумывать эти сказки полуголым туземцам! А европеец тоскует, что не долетит сюда отрадно-свежий ветерок с берегов Тихо или Хиниль, - жарко, жарко! Песок, утыканный какими-то съежившимися колючками, выжжен добела, да и в море не найти спасения. Паруса, ловящие ветер, обвисли, королевские галиоты, лихие звери морские, чудится, издыхают на рейде... но чуть рассветет, Десятки, сотни лодок отчаливают от берегов Нирайя, держа курс к жемчужным банкам.

В каждой лодке постоянный экипаж: туземцы - два ловца, два помощника - и солдат с оружием. За этими беандрике и поату нужен глаз да глаз. Дикий народ, нет на них Святой Германдады! И вот сидишь, качаясь на бессонной волне, наблюдая сквозь мучительно слипающиеся веки, как ловец, ухватившись за веревку и взяв камень, прыгает в воду, потом камень поднимают, через две минуты дает сигнал подъема сам ловец и его вытягивают в лодку вместе с корзиной, в которую он набрал сколько успел раковин. Сейчас же на дно опускается второй ловец, и так, чередуясь, до четырех часов пополудни, когда все лодки наперегонки возвращаются на берег. Здесь кишат жалкие хижины, шалаши и палатки, всюду царит вонища от гниющих раковин, толкотня и грязь невообразимая, но королевские войска уже выстроились на самом берегу, встречая лодки, чтобы никто не смог присвоить то, что принадлежит Испании!

Раковины несут в хранилище: огороженное с четырех сторон пространство берега в десяток брасов [10], в полу которого проделаны мелкие поперечные желобки, по ним постоянно струится вода. Тут держат раковины каждого улова до тех пор, пока они, сгнив, не раскроются - и не отпустят на волю свое драгоценное содержимое.