Читать онлайн «Древо скрелингов». Страница 60

До того, как начались войны, ни один пукавачи не мог попасть в земли, населенные людьми, а уж тем более – посетить страну какатанава. Они переселились на восток еще при жизни деда Ипкаптама. В свою очередь, какатанава не имели доступа на территории пукавачи. Вплоть до последнего времени они также соблюдали эту договоренность. Всю работу за них делали другие – например, фурны. Некоторые из фурнов приняли человеческое обличье и были похожи на меня, хотя их телосложение было иным. Другие существовали в виде чудовищных рептилий. Ипкаптам добавил, что, познакомившись со мной, он увидел, что я больше похож на пукавачи, но это еще не значит, что он доверяет мне. Его инстинкты требуют убить меня. Он вовсе не уверен, что мой нынешний облик – настоящий.

Еще никогда пукавачи не оказывались так далеко на севере, и Ипкаптам опасался, что поступил неправильно. Однако в последнее время неправильные поступки стали обычным делом. Когда-то народы юга, севера, запада и востока уважали друг друга и не посягали на чужие охотничьи угодья. Между Западным и Восточным ветрами царил мир. Но с тех пор, как Белый Ворон появился в этом мире, Хаос грозит со всех сторон. Владыки воздуха поднимали ураганы, уничтожавшие людей и порождавшие демонов, которые правили вместо них. Этих демонов называли Шо-а Шо-ан, и их можно было победить только при помощи утраченных сокровищ пукавачи.

Также Ипкаптам признался, что он страшится упасть с края земли. В какой-то момент ты теряешь равновесие и падаешь в бездну, после чего ты навеки обречен переживать страшное мгновение осознания неизбежности смерти. Куда лучше пасть смертью воина. Многие называют ее "чистой". Как для пукавачи, так и для викингов достойная гибель намного важнее долголетия. Тот, кто погиб храбро, с боевой песнью на губах, навсегда остается воином и ведет простую, полную радостей жизнь.

Мои мысли по этому поводу были гораздо сложнее. Я соглашался с пукавачи в том, что лучше достойно умереть, чем влачить долгое позорное существование. Кроме Клостерхейма, среди нас не было ни никого, кто думал бы иначе. Африканцы, монголы и скандинавы прекрасно знали о немощи и унижениях преклонного возраста, и старались избежать их, а в случае неминуемого поражения старались захватить с собой как можно больше врагов.

Пукавачи с их провинциальным самомнением и имперскими замашками все как один верили в загробную жизнь, которая особенно благосклонна к тем, кто умер храбро и предал столь же кровавой смерти как можно большее количество людей. Роль женщин и детей в этой космологии выглядела довольно туманно, но я подозреваю, что у женщин был другой, более приемлемый для них вариант. Каково бы бы ни было их влияние внутри племени, они гораздо чаще становились невольными жертвами воинского кодекса чести. Желая подчеркнуть свой опыт и доблесть, некоторые мужчины похвалялись тем, что убивают женщин и детей по возможности безболезненно.

С тех пор, как мы начали говорить на одном языке, я довольно много узнал о скрелингах – Гуннар по-прежнему называл их так. Эти аборигены обладали весьма развитым сверхъестественным чутьем, хотя их колдовские способности как правило ограничивались охотой и земледелием. Только плеяда великих шаманов, последним представителем которой был Ипкаптам, имела доступ в мир духов.

Именно там они черпали свое могущество.

Ипкаптам и его предки не снискали в племени особого почета. Они слишком часто злоупотребляли своими привилегиями. Однако пукавачи верили в редкостную удачливость их семьи. Я не сомневался, что как только удача отвернется от Ипкаптама, его сразу перестанут терпеть и уважать и, скорее всего, убьют.

Почти всю дорогу Гуннар шел поодаль от остальных. Его общества никто не искал. Пукавачи считали его кем-то вроде второстепенного демона. Ко мне они также относились с инстинктивным недоверием. Некоторые из них до сих пор думали, что я – перебежчик из лагеря какатанава.

Наш союз мог распасться в любой момент. У Гуннара и Клостерхейма были общие цели, но в один прекрасный день они станут помехой друг для друга. Гуннар, вне всяких сомнений, уже сейчас размышлял, как избавиться от меня после того, как я сыграю свою роль в его замысле.

Подобно моему почившему кузену Йиркуну, Гуннар очень много времени тратил на обдумывание планов, которые обеспечат ему главенствующее положение. Тот, кто не склонен к соперничеству, неизменно оказывается жертвой коварного противника. Сам я в любой ситуации действовал достаточно жестко и вероломно. Тому, кто прошел выучку мелнибонэйского посвященного, редко приходится предугадывать поступки врага. По крайней мере, так я считал. Подобный образ мышления вполне мог привести к тому, что мы попросту вымерли бы как люди.

Однако Гуннар был наделен столь же типичными слабостями и полагал, что я вынашиваю предательские планы с тем же старанием, что и он сам.

Его опасения могли быть справедливыми по отношению к Ипкаптаму или Клостерхейму, но только не ко мне. Я ничуть не удивился бы, если бы выяснилось, что наша экспедиция гоняется за химерами. Лично меня интересовал только создатель Черного клинка.

Викинги по-прежнему пребывали в отличном настроении. Увиденное убедило их в том, что где-то действительно существует город, в котором можно поживиться, даже если он и не выстроен из золота. Они сознавали преимущества своего железного оружия, хорошо представляли, где находится море и как можно вернуться к своему кораблю. Они оценили великолепные меха пукавачи и заметили, как те дорожат металлом, поскольку в их распоряжении было только железо астероидов и самородки, вылущенные из скал. Индейцы утратили свое легендарное умение добывать руду и выплавлять из нее металл. В результате маленький кусочек железа можно было обменять на целую груду дорогих шкур.

Я казался викингам носителем загадочной колдовской силы. К моему изумлению, шаман пукавачи не ощутил близость Щита полета, укрытого чехлом; по всей видимости, он был невосприимчив к сверхъестественному. Мне еще предстояло проверить, действительно ли владелец щита может летать, либо его духов можно пробудить только соответствующими чарами и заклинаниями.

Опыт показывает, что ценность большинства магических объектов определяется скорее доверчивостью покупателя, нежели заключенными в нем волшебными силами. Этот щит вполне мог не иметь никаких особых качеств кроме древности и связанных с ним суеверий. Гуннар отказался объяснить, каким образом он завладел им в Европе, но я подозревал, что щит достался ему в результате торговой сделки, вероятно, с кем-нибудь из людей Запада, которым, по словам Ипкаптама, был подарен этот щит. Однако здешние люди Запада должны были жить далеко от моря, разве что если мы сейчас находились на острове, но в таком случае можно было предположить, что они каким-то образом сумели обогнуть Край мира и приплыли сюда из китайских морей, в которых Гуннар побывал вместе с Розой на ее двухкорпусном "Или-или".