Читать онлайн «Помни». Страница 16

Круглый стол в центре кухни был покрыт красно-белой хлопчатобумажной скатертью в цвет аккуратно подвязанным в разные стороны занавесочкам на окнах. На дальней стене расположился древний пекарский стеллаж из кованого железа, отделанный бронзой. Он был забит всевозможными медными котлами и котелочками, сковородами и сковородочками, сиявшими и переливающимися на солнце, а встроенные полки на противоположной стене заполонили разноцветные произведения гончарного мастерства: блюда, тарелки, супницы, огромные чаши цвета беж и соусницы.

Сразу за кухней открывалась столовая, и казалось, что обе комнаты словно перетекают одна в другую — такое впечатление порождалось тем, что и там и здесь был тот же самый пол из терракотовой плитки, те же белые стены и те же деревянные балки под потолком. В столовой возвышался огромный старинный камин, выложенный местным кремового цвета камнем и заполненный дровами на зиму. Из окон во всех концах комнаты лился яркий свет. Сельский дух привносили также длинный дубовый стол, стулья с высокими спинками и резной буфет. Над столом висела огромная люстра из черного железа, а по центру стола вереницей тянулись подсвечники с толстыми белыми свечами. Цветы в вазах на столе и буфете оживляли простую обстановку.

Нигде не задерживаясь, Амелия провела Ники в большую залу и открыла дверь в малую гостиную на первом этаже. Полированный каменный пол цвета сливок тускло мерцал, стены были выкрашены в тон сливочного масла; две софы, стоявшие друг напротив друга у камина, покрывали нежно-желтые полотняные чехлы. Повсюду расположились деревянные столики, а две глиняные лампы под кремовыми абажурами разместились на старинных комодах по обе стороны дымохода. На столе у окна лежали свежие номера журналов со всего мира. «Лайф» и «Пари матч» были представлены лучше всего, так же как «Тайм» и «Ньюсуик».

— А теперь наверх, — сказала Амелия и, круто развернувшись, повела Ники обратно в залу. Ники послушно последовала за ней по белой каменной лестнице, широкой, полукруглой, оканчивавшейся квадратной площадкой. С одной стороны располагалась главная гостиная, а с другой библиотека. Обе были выкрашены в белый цвет, в обеих — высокие камины, светлые деревянные полы и марокканские коврики.

Обстановку гостиной составляла мебель в провансальском стиле, диваны и стулья были обиты тканью цвета сливок, кофе с молоком и жженого сахара. Обилие ярких цветов давали изумительное ощущение света, простора и покоя.

Библиотека, вся заполненная книгами, была обставлена тугими диванами, под полотняными чехлами цвета дыни. В одном углу Кли соорудил аудио-музыкальный центр, используя самое современное оборудование: телевизор с огромным экраном, видеоплейер, кассетный магнитофон и проигрыватель для компакт-дисков. Стереоколонки стояли на книжных полках.

— Это комната мсье Кли, он любит ее больше других, как мне кажется, — сообщила ей Амелия, радостно кивнув в подтверждение своих слов. Затем, воздев указательный палец к потолку, она объявила: — Еще один пролет, мадемуазель, вперед! За мной!

Они поднялись на просторную лестничную площадку, а оттуда, по каменной лесенке поменьше, — на следующий этаж, где находились спальни.

Ники были отведены покои под самой крышей: ванная, спальня и гостиная — прекрасно отделанные; как и везде в доме, тут преобладали белый, кремовый и желтый цвета. По стенам гостиной стояла кое-какая мебель, а спальню украшали старинный платяной шкаф и комод. Даже при беглом осмотре было видно, с какой тщательностью хозяин предусмотрел все мыслимые и немыслимые удобства.

— Пойду принесу ваши вещи, — сказала Амелия, распахивая платяной шкаф и выдвигая ящики комода. — Мсье Кли рассердится, если я не позабочусь о вас как следует.

— Огромное спасибо, Амелия, — улыбнулась Ники. — У меня есть все; что нужно. Честно, есть. И благодарю вас за великолепную экскурсию.

— Ну что вы, мадемуазель, мне это в радость, — улыбнулась Амелия и удалилась вниз по лестнице.

Этот разговор произошел всего четыре дня назад, а Ники уже чувствовала себя отдохнувшей. Сельский дом и окружающая природа возымели волшебное действие — давно уже она не ощущала такого покоя. Спала она крепко, как никогда, нервы ее успокоились.

Дни текли медленно, лениво, без суеты, Ники гуляла в окрестных лесах или плавала в бассейне. Свежий воздух, движение и поварское искусство Амелии возвращали ей силы. Вечерами Ники читала, слушала музыку или смотрела французское телевидение в библиотеке. Кроме того, будучи не в состоянии и дня прожить без новостей, она включала международные новости Си-эн-эн.

По словам Гийома, Кли недавно подключился к кабельному телевидению, чтобы принимать этот американский телевизионный канал. «Все для работы, мадемуазель», — счел необходимым добавить Гийом, и ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку.

Ники слегка повернулась в шезлонге, протянула руку за бокалом с соком и сделала большой глоток, наслаждаясь его терпкостью. Шла последняя неделя июня, и становилось довольно жарко. Утром Амелия сообщила, что июль и август — худшие летние месяцы в этой части Прованса. «Жгучие», — сказала она и пустилась в рассуждения о мистрале, сухом северном ветре, который свирепствует здесь летом, переворачивая все вверх дном. Со свистом несется он на юг через долину Роны и нередко служит предвестником того, что погода испортится всерьез. Амелия, как и большинство провансальцев, винила мистраль во всех бедах и болезнях.

— Скотина и та просто сходит с ума, что уж говорить о людях, — скорбно говорила Амелия, наливая Ники вторую чашку кофе с молоком. — От него происходит мигрень. И грипп. И зубы от него болят. А еще уши. А зимой он иногда дует недели три кряду. Уничтожает добро. Вырывает с корнем деревья и срывает черепицу с крыш. Вот оно как! — И, по-галльски передернув плечами, она поспешила в кухню, чтобы заново наполнить кофейник и согреть Ники еще молока.

Как и предсказывал Кли, Ники влюбилась в Амелию. Экономка была женщиной невысокой, плотно сложенной и, по-видимому, очень сильной. Не было никакого сомнения в том, что она уроженка Средиземноморья: ее выдавали иссиня-черные волосы, собранные пучком, глаза-маслины и цвет кожи, напоминавший орех. Всегда смеющаяся или улыбающаяся, Амелия пребывала в неизменно хорошем расположении духа. Выполняя свои бесчисленные обязанности, она проносилась по дому как вихрь, точнее — как мистраль. Она чистила и терла, мыла и гладила, пекла хлеб, пирожные и фруктовые торты, стряпала самые немыслимые блюда и наполняла вазы цветами, а корзины фруктами.