Читать онлайн ««Если», 1994 № 11-12». Страница 9

Неужели леди Хесслфорт предвидела возможность такого провала? Ведь именно по ее предложению мы решили назначить докладчиком на специальном ежегодном заседании в Хардли-Холле Мелвина Твелвза, человека без особых ономастических талантов, если не считать необычного имени и чрезвычайного рвения. Как демократично! Может, леди Х. потешается над нами, прячет, заслоняя ладонью лицо, лукавую улыбку?

Все предыдущие лекции, без исключения, имели однозначную практическую направленность. Естественно, отсюда не следует, что они навевали невыразимую скуку. Наш историк, Джек Брейкспир, рассуждал о путях, какими в прошлом усваивались новые имена (Мелвин, разумеется, не пожелал и слушать). В Британии норманнское завоевание содействовало распространению родовых имен, которые образовывались, по большей части, из названий местностей или ремесел; попадались и такие, которые представляли собой прозвища, а то и оскорбительные клички. Поскольку большинство населения было неграмотным, имена в обиходе неизбежно искажались. В Японии сегуны Токугава, проявив свойственную им мудрость, запретили простому люду на две сотни лет пользоваться фамилиями, причем непокорным грозила казнь через отрубание головы самурайским клинком. После того, как в страну удалось проникнуть коммодору Перри, миллионы крестьян принялись изобретать себе фамилии, что привело к сотням тысяч диковиннейших словосочетаний, — такого «урожая» не снимал никакой другой народ мира. Около 1780 года европейские правительства обязали евреев применять фамилии вместо патронимов. Те подчинились и зачастую из соображений сентиментальности стали именовать себя, используя названия животных, городов или явлений природы. Первый мистер Розенблюм, скорее всего, проживал в каком-нибудь грязном гетто. Такова была теория Джека.

— Однако, — заявила на следующий вечер Джейн Чепмен, — имена также вымирают…

Пожалуй, тут она ступила на тонкий лед. Леди Алиса Пенелопа Диана Хесслфорт подарила своему супругу, покойному лорду, двух дочерей, но сыновей у них не было; поэтому внуки миледи, сейчас уже подростки, носили иную фамилию.

Номер «Де Монфор» напоминал не столько зал собраний, сколько гостиную некоего клуба — такая в нем царила атмосфера. Многие из нас держали в руках бокалы с горячительными напитками. Из терракотовой вазы тянулось к потолку странного вида растение. На одной из стен висела написанная маслом картина: на лугу пасутся коровы, а над ними собираются грозовые тучи. Кресла были обтянуты коричневой кожей, пол устилал ковер, украшенный стилизованными, под Китай, изображениями драконов; на гардинах распускали хвосты павлины.

— К 1974 году, — сообщила дородная, облаченная в твидовый костюм Джейн, — в списках американского Общества социальной защиты значилось миллион с четвертью различных имен. Причем почти полмиллиона принадлежало отдельным гражданам! — Иссиня-черные волосы Джейн были собраны в пучок. Если можно так выразиться, она напоминала внешностью величественную ладью. — Люди женятся или выходят замуж, и имена пропадают. — Ее светлость обмахнулась веером. — Или же они так и не заводят семьи, что приводит к тому же результату. Однако основной причиной исчезновения имен является уничтожение родословной. Всякое родовое древо имеет форму ромба. Уходя в прошлое, мы обнаруживаем, что внутри этого ромба находятся тысячи людей. Тем не менее постепенно вырисовывается следующая картина: ветки дерева срастаются, ибо кузены женятся на кузинах и наоборот, и ромб сужается, все сильнее и сильнее… Эти ромбы движутся сквозь время, накладываются друг на друга, перекрещиваются, сливаются. Скажем, если в девятом веке Африку посетил некий кочевник из Азии, нынешние китайцы приходятся нынешним африканцам менее чем пятидесятиюродными братьями!

При условии, что тот кочевник нашел себе в Африке подругу.

— Итак, — подвел итог Мелвин, — я таков, каков есть.

Какая глубина мысли! Но чья это философия — Витгенштейна или Багза Банни? Сартра или Микки-Мауса?

— Предшественников у меня не было. — Мелвин улыбнулся улыбкой слабоумного. — То есть я лишен каких бы то ни было предков. И сколько на свете таких, как я, которые привносят в мир новые имена?

Наконец-то! Кончив нести ахинею, Твелвз сел в кресло, как будто ожидая аплодисментов. Леди Х., как и подобает хорошей хозяйке, захлопала в ладоши, что, естественно, вынудило меня последовать ее примеру. Однако большинство, похоже, придерживалось иного мнения. Джек Брейкспир выглядел разъяренным, Чейз — печальным, Холдейн Смайт — оскорбленным в лучших чувствах. И тут поднялся мистер Чанг, который до сих пор не поднимал даже руки, чтобы задать вопрос.

— Я хотел бы кое-что прибавить. Миледи, друзья мои, мистер Твелвз не просто ошибается. Мне кажется, вы вряд ли представляете себе всю ошибочность его воззрений.

— Неужели? — приподняла брови Джейн Чепмен.

— Миссис Чепмен, — произнес мистер Чанг, глядя на Джейн, — вы как-то рассуждали о вымирании имен… Имена вымирают быстрее, чем появляются новые; так заведено природой. Все ромбы в конце концов сольются в один, как сольются в одну все нынешние расы. В результате останется лишь единственная фамилия, которая, разумеется, будет китайской.

— Что? — вскинулся Джим Эбботт.

— Почему китайской? Потому, что уже сейчас на планете свыше миллиарда китайцев, что составляет около одной шестой населения Земли, а на такое количество людей приходится от силы пятьсот фамилий. Рано или поздно эти фамилии поглотят все остальные, а затем примутся поглощать друг друга; когда же последняя мисс Ву выйдет замуж за мистера Чанга, все земляне с того дня будут именоваться исключительно Чангами.

— Ерунда! — прорычал Гарри Уайз. Должно быть, он вообразил себе, какой его ожидает ужас: составлять перечень целиком и полностью из одной и той же фамилии, повторенной несчетное число раз. — По-моему, институт брака отмирает. Во всяком случае, все больше и больше людей, создавая семью, сохраняют прежние фамилии. По крайней мере, в Америке.

— Однако дети, родившиеся в браке, носят, как правило, одну фамилию, возразил Чанг. — Даже если они изберут себе двойную, то как прикажете поступить их собственным детям? Дело рискует дойти до абсурда.

Да… Сначала Мелвин пытался убедить нас, что спонтанно возник на пустом месте, а теперь мистер Чанг утверждает, что право на будущее имеет только его фамилия. Леди Х., казалось, пребывает в смятении. Возможно, она поддержит Твелвза, но вряд ли одобрит выходку Чанга.

— Тысячелетняя история ничего не значит, — продолжал тот. — Равно как и история тысячи поколений. Подумайте о четверти миллиона лет, вообразите миллион поколений!