Читать онлайн «Тайпэн. Миротворец». Страница 6

Здешнее учебное заведение специализировалось на подготовке картографов, сборщиков информации и полевых разведчиков. В соседней Нанбин учили инженеров осадного дела, артиллеристов–ракетчиков и мастеров фортификации. Еще несколько крепостей являлись, по сути, постоянно действующими полигонами для отработки слаженности маневров между крупными войсковыми соединениями, регулярно прибывавшими туда со всех уголков огромной страны. Особенно выделялся на фоне остальных замок Кеями, окруженный огромным количеством редутов и ложных укреплений. На стенах этой крепости отрабатывались приемы штурма и обороны, а выпускники Нанбин сдавали свои выпускные экзамены. Кавалерийский центр и школы императорских всадников располагались в столице, но отдельный учебный корпус наездников квартировал в Геёци. Еще в двух замках обучали искусству стрельбы из луков и самострелов, начиная от индивидуальных занятий с каждым отдельным солдатом и заканчивая масштабными тренировками с участием тысяч воинов.

Конечно, далеко не каждый год все многочисленные войска Императора могли побывать в этих местах, чтобы еще лучше овладеть своим опасным ремеслом и поднять боевой дух простых солдат и офицеров. Но из тех, кто провел на воинской службе не менее трех лет, каждый оказывался здесь хотя бы по разу. Империя не любила вести в бой наскоро собранные ополчения и не скупилась на обучение и снаряжение для своих единственных верных защитников. И даже среди торговых наемников считалось, что тот, кто не побывал в учебных крепостях императорской армии, не может называться настоящим мастером.

Большая часть учений проходила на площадках, устроенных в открытых нераспаханных полях, и Ушань отличался от общепринятых норм лишь тем, что имел отдельные специальные сооружения в окрестных лесах и даже небольшой «ложный» поселок, выстроенный на тупиковой дороге в часе езды к востоку от крепостных стен. Попасть туда удавалось далеко не каждому, обучение разведчиков действиям в городских условиях требовало секретности и осторожности. Но, несмотря на все это, свой собственный комплекс, включавший стрельбище, полосу препятствий и арену для поединков имелся и на самой территории гарнизона.

Путь Ли к каменной громаде штаба, являвшейся по совместительству еще и последним рубежом возможной обороны, пролегал как раз мимо разминочных площадок. Да и признаться откровенно, если бы это было не так, Хань все равно с удовольствием бы сделал крюк, чтобы посмотреть, что там творится.

Большое количество солдат, столпившихся вокруг арены, свидетельствовало о том, что «представление» как раз находится в самом разгаре. Звуки, которые стали доноситься до тайпэна лишь подтвердили его догадки еще прежде, чем он сумел рассмотреть происходящее, скрытое за многочисленными спинами.

Таката и Ёми, окруженные чуть ли не тремя десятками противников, неспешно и даже с какой–то показной ленцой вели бой в самом центре утоптанной площадки. Бамбуковые мечи, по вежливому настоянию Ли заменившие их привычные клинки, плели в руках у къёкецуки замысловатые петли, поражавшие одновременно своей тягучей плавностью и неожиданной стремительностью. Солдаты, атаковавшие демонов, были вооружены вполне реальным оружием и облачены в полные армейские доспехи, что, впрочем, не сильно им помогало. Звуки сухих трескучих ударов в отличие от протяжного пения стали раздавались с завидной регулярностью, а оглушенные поединщики, придя в себя, понуро отправлялись к заграждению у периметра.

Особый колорит происходящему придавали крики зрителей, причем за «кровососущих исчадий подземелий» болело явно большее число людей, включая, кроме простых солдат, почти всех десятников и командиров, занимавших первые ряды. Те, кто замечал Ли, быстро кланялись и пропускали тайпэна вперед, но для основной массы народа его появление прошло незамеченным.

Бой завершился через несколько минут за безоговорочным преимуществом къёкецуки. На арену, разминая мышцы, вышла дюжина длинноусых ветеранов. В руках у этих воинов тоже были бамбуковые палки, утяжеленные свинцовым грузом внутри, и, насколько знал Хань, такая предосторожность была вполне оправданной. Несмотря на все свои способности, мертвые демоны не были всемогущи.

За несколько мгновений до начала къёкецуки заметили Ли среди собравшихся и взметнули свои «мечи» в шутливом салюте. Тайпэн с усмешкой погрозил им пальцем в ответ, на что Ёми, смущено пожав плечами, наигранно заморгала своими длинными ресницами, а более прямолинейная Таката ограничилась мимолетным непристойным жестом, вызвавшим в рядах солдат здоровый гогот. Привыкнуть к сочетанию смертоносности, красоты и простоте манер старшей из кровопийц было не так–то просто. Правда, Ли уже благополучно оставил позади этот жизненный эпизод, как и то время, когда длинные иглы клыков, обнаженные в улыбке лиловых губ, вызывали у него причудливую смесь радости и подспудного страха, буквально въевшегося в подсознание еще с самых ранних детских лет.

Оставив къёкецуки наслаждаться опасными забавами, Хань вновь направился в гости к командующему Ушаня. Караул у штабного здания уже был извещен о визите тайпэна, и Ли без всяких задержек сразу же поднялся в начальственный кабинет.

Командир крепостного гарнизона, почтенный Уручи из рода Орай, несмотря на свое происхождение, с первых же дней отнесся к Ли и его спутникам с большим радушием и искренним вниманием. Возможно, это было следствием небольшой размолвки между главной ветвью дома почившего тайпэна Гьяня и тем ее «отростком», к которому принадлежал Уручи, но сам Хань полагал, что главную роль здесь сыграло его знакомство с командиром Ногаем.

К немалому удивлению Ли уже только после выхода из императорской темницы, молодой тайпэн узнал, что бывший учитель Избранника Неба, ныне занимавший скромный пост начальника гарнизона Ланьчжоу, принадлежит к тем самым, великим и непобедимым, Синим Мечникам, в число которых по легенде не смогла войти с первой попытки даже непревзойденная Йотока.

Синие Мечники были мастерами, особо отмечавшимися Нефритовым троном за свое непревзойденное искусство обращения с клинком. Среди солдат и офицеров эти люди пользовались едва ли не большим уважением, чем личные вассалы самого Императора. Понимание всего этого, позволило Ли совсем по–другому взглянуть на личность Ногая и те события, в которых они принимали совместное участие. Среди Мечников было непринято хвастать своим статусом, но если бы в те дни хоть кто–то обмолвился при самозваном Сяо Хане об этой весьма значительной детали, то возможно все могло бы сложиться совсем иначе. Но Судьбе и предкам было угодно, чтобы события складывались так, как они развивались, и теперь Ли приходилось привыкать еще и к тому, что большинство армейских командиров видит в нем не только опального тайпэна и ссыльного клятвопреступника, но еще и хорошего знакомого Ногая из рода Ногай. При этом именно такой статус Хань считал еще вполне приемлемым, а вот посторонние зачастую силой своего воображения заранее возводили его порой то в ближайшие друзья, а то и даже в ученики одного из Синих Мечников, что с учетом запрета на ношение меча выглядело особенно глупо.