Читать онлайн «Созвездие эректуса». Страница 21

После обеда Келли и Санди отобрали у Акелы ноутбук (у него оказалось штук пять старых моделей на выбор) и уединились с тем, чтобы составить соглашение о дележке будущих золотых гор. После трех часов отчаянных умственных усилий, они родили две страницы текста. Акела и Спарк добросовестно прочли этот литературный шедевр вслух, после чего Акела сказал «ну, нормально», а Спарк добавил «круто!». Вечером все четверо отправились, как выразился Спарк «на офисную тусовку».

Офиса, как такового, у партнерства «HTOPO» не было, его роль играл первый этаж дома директора, Оливии Минго. Это была стройная, подвижная креолка на вид лет 35–40, с обманчиво-открытым лицом и огромными, обманчиво-честными глазами редкого для смуглых брюнеток сине-зеленого цвета (вообще-то она напарит кого угодно, — между делом сообщил Акела, — но свои могут ей доверять на все сто). Оливии принадлежала идея искать клады по такому же принципу, как ищут полезные ископаемые или рыбные банки. В историю она вошла афоризмом «кораблекрушения это систематический природный процесс накопления материальных ценностей на дне морей и океанов». В сексе Оливия была кошкой, которая гуляет сама по себе. С мужчинами сходилась легко, а расходилась еще легче. Сын, Аркадио (любимая ошибка молодости) учился на 1 курсе инженерного колледжа и жил у ее родителей на Акорера. Оливия ездила туда на выходные, и вообще при любой оказии, а на каникулы привозила его на Тероа «отдохнуть от цивилизации».

Похожий на каторжника Уэсли Роббер, известный также, как Факир Слай, выполнял функции суперкарго. Он разбирался в любых изделиях, которые хоть каким-то боком касались морского дела, а кроме того отличался исключительным умением давать взятки чиновникам любого режима, будь то китайский социализм, австралийская буржуазная демократия, латиноамериканская хунта или индонезийская застенчиво-военная диктатура. Если бы на Землю прилетели инопланетяне, Слай бы и с их чиновниками договорился, и наверняка купил бы по дешевке «за откат» пару-тройку летающих тарелок. Увы, UFO пока оставались фантастикой, и талант Слая не мог раскрыться в полной мере. Отдельная тема — это женщины и дети Слая. Их было много, они обитали в разных уголках планеты, причем Слай искренне любил их всех — такое у него было доброе, открытое сердце.

Кван Ше, симпатичная молодая женщина, похожая на античную китайскую статуэтку и такая же невозмутимая (если, конечно, речь не идет о деньгах, как сообщил Акела), в прошлой жизни была снайпером. В кого и на какой войне она стреляла, Акела не знал, да и не считал это важным. На Тероа Кван Ше попала несколько лет назад, будучи подобрана Слаем где-то в океане. Привязавшись к двум пустым канистрам, она плавала, как Офелия в пруду, с осколочным ранением в правый бок. Доктор Рау возился с ней недели три, и привел в норму. Так она и осталась здесь, вероятно, по привычке всегда быть в какой-нибудь команде. Кроме умения пользоваться всеми видами огнестрельного оружия, она отличалась крайней аккуратностью и потому ей поручили вести бухгалтерию партнерства. Из-за какой-то нехорошей истории в ранней юности, Кван Ше была предельно скрытна в личных симпатиях. Периодически ее, якобы наблюдали выскальзовавшей ранним утром из дома доктора Рау, но лезть в ее и в его секреты никому не хотелось. Какой смысл?

Вот в такую странную компанию попали Санди и Келли. По случаю официального сбора партнеров, было выпито море кофе, подробно заслушана история эксперимента «эректус» и последующего бегства, всесторонне оценены перспективы авантюры на медицинском рынке и подписано предложенное соглашение. Разошлись далеко за полночь, и то лишь после того, как док Рау внушительно сказал:

— Олив, как, по-твоему, сколько часов в сутки надо спать беременной женщине?

— Я услышала. Ребята, в виду очевидных обстоятельств, все остальное завтра, ОК?

Вот так для Санди и Келли прошел первый день на атолле Тероа. Спали они, как убитые, а проснувшись утром, пришли к выводу, что здесь, в общем, не так уж плохо. Конечно, это не Сан-Франциско, штат Калифорния, и даже не база Махукона-2, Гавайи. Объективно глядя на вещи, можно сказать, что это самые, что ни на есть, дальние выселки планеты Земля. Но выселки довольно-таки обустроенные и по-своему благополучные.

После завтрака (на этот раз, выдержанного в духе рекомендаций дока Рау), водных процедур и зарядки (также предписанной доктором), Акела и Спарк повели девушек в лавочку мамаши Джимбо. Собственно, это была не лавочка, а, выражаясь по-европейски, развлекательно-коммерческий центр атолла. Здесь можно было попить (или выпить), а также поесть (или закусить) в маленьком кафе под навесом, можно было обсудить все сплетни по поводу событий в тихоокеанской акватории, пофлиртовать (если найдется с кем) и даже потанцевать (музыка на любой вкус). Кроме того, здесь можно было купить все необходимое для нехитрого островного хозяйства — от продуктов, бытовых мелочей и тряпок до аквалангов, запчастей к двигателям катеров и самолетов, оружия и патронов. Если чего-то не было сегодня, это можно было заказать и оно появлялось через 48 часов.

Что касается самой мамаши Джимбо, грубоватой, но исключительно доброжелательной и по-своему симпатичной дамы лет 50, то история ее появления на Тероа была настолько трагична, что об этом старались не слишком распространяться. Было время, когда она с мужем и двумя детьми, жила на острове Панджонг. Муж работал в американо-японской концессии, денег хватало, ничто не предвещало ни неприятностей, ни серьезных проблем. Тут разразилась Алюминиевая революция. Минная война на острове Тинтунгг, а тем более в столице, Лантоне, была достаточно ужасна, но не шла ни в какое сравнение с тем, что произошло на Панджонге. Революционные наемники из движения Tupak-Amaru, не сумев сходу подавить сопротивление охраны и военного гарнизона, ночью подогнали баржу, груженую смесью алюминиего порошка с аммиачной селитрой, и подорвали ее на рейде.

И промышленные здания, и маленький порт, и поселок оказались буквально стерты с лица земли. Из-под обломков сумели выбраться лишь несколько человек с ранениями, ожогами и контузиями, но живые. Среди них была и мамаша Джимбо (тогда Жазмина Боугартен). Из ее семьи не уцелел никто. Дальше — ожидание: когда-нибудь должна прийти помощь. Никто не приходил. Остатки запасов консервов сокращались, пресную воду приходилось брать из единственного ручья, мелкого и довольно грязного. Так прошла неделя, и тут Жазмина поняла: никто никогда не придет, и можно рассчитывать только на себя.