Читать онлайн «Путь дипломатии». Страница 64

— Ваше высочество, Великий Арао желает вскоре принять нас.

Лицо Гилики не могло скрыть волнения — девушка хотела что-то спросить, но сдержалась. И только любезно поблагодарила вошедшую придворную даму.

Автор решил дать возможность нашей героине самой рассказать о необычных событиях в ее жизни, потому что наша милая принцесса, кроме того, что была красавицей, еще обладала умом и на досуге вела дневник.

Я прикоснулась к тонкому золотому листу, и магия букв ожила под волшебным пером. Я видела все, что выводили мои пальцы, могла прочесть написанное, перелистывала невидимые страницы, но никто, никто больше в этом мире не может прочесть мой дневник.

В Море Одиночества, в которое погрузила меня судьба, не было спасения. Хотя я от рождения, от природы была веселым жизнерадостным ребенком, разлука с родными, чужая страна, лживые и холодные стены Дори-Дена изменили меня.

Я перестала быть откровенной, стала острожной, а в некоторых вещах сделалась очень лицемерной. Научилась играть, притворяться и даже шпионить.

После того как меня разлучили с человеком, которому я доверяла, с моей горячо любимой няней, я никому уже не могла поведать свои мысли, мне не с кем стало делиться своими переживаниями, мыслями и наблюдениями.

Ко мне приставили много девушек, все они настойчиво набивались в мои подруги, но ни одной я не могла открыть свое сердце. А оно иногда так нуждалось в откровенности.

Первое время жизни в Ларотуме было полно моих мыслей, воспоминаний о доме. Я очень тосковала по маме и папе, но шли годы, и воспоминания стали тускнеть, превращаться в облетевшие листья. Все меньше и меньше их оставалось с каждым днем. Сначала я тосковала, потом злилась на моих родителей за то, что отдали меня, хотя я всегда понимала, что у них не было выбора. Все эти размышления и чувства мучительным образом переплелись в моей голове, стали болезненными и тяжелыми, и я…забыла. С каждым годом, все реже и реже думала я о доме. Слово "Фергения" перестало вызывать у меня прежний трепет, я, наконец, приняла то, что совершенно одинока в этом мире.

Но несправедливо утверждать, что жизнь моя оказалась так уж плоха: я жила в роскоши, обо мне хорошо заботились. И некоторые люди делали ее вполне сносной. А кое-кто — даже чуточку счастливой. Одна встреча придала моему существованию интерес и исцелила боль от одиночества. Человека, надолго завладевшим моим вниманием и воображением, можно сравнить с промелькнувшей кометой или яркой звездой. Это был гартулийский дворянин, блестящий молодой человек, Льен Жарра.

Первую нашу встречу помню отчетливо. Она состоялась в Фергении, в диком местечке, когда моя жизнь висела на волоске, а точнее — покоилась на дне. Красивый юноша протягивает ко мне руки и спасает из глубокого колодца, из плена ужасного человека-карлика. Потом были чудесные дни, проведенные вместе на корабле, который вез нас по Черному озеру. Тогда и вспыхнула моя первая любовь. Такие впечатления всегда помнятся долго и кажутся необычайно яркими. Жаль только, что мужчина, столь сильно поразивший мое воображение, не догадывался об этом. Теперь-то я понимаю, что он относился ко мне как к маленькой прелестной девочке, — может, я напоминала ему младшую сестренку или божество. А я кокетничала, переживала и не решалась объявить о своих чувствах, которые, наверное, были очевидны, забавны и наивны. Но детство и юность прошли в мечтах о моем герое. После того, как фергенийский корабль ушел к родным берегам, а меня увезла в чужую столицу карета с важными людьми, я думала, что навсегда потеряла моего спасителя, но однажды, он появился в Дори-Ден: красивый и такой…мужественный. Он узнал меня, потому что сказал, что я выросла и очень похорошела. Я долго фантазировала в тот день.

Я была счастлива оттого, что в Мэриэге появилась родная душа, с которой я могу поговорить о доме. И вот, его вдруг несправедливо обвиняют и изгоняют из столицы. Лучшего, по моему разумению, человека лишили дворянского звания, титула, земли, всего без чего жизнь благородного элла не считается возможной! Я представляю, как плохо было ему в те дни. Мне казалось, что его гордость никогда с этим не смирится.

Льен исчез. Уехал не попрощавшись! Да и как мы могли попрощаться?! Больше я про него ничего не слышала. Жив ли он? Может, он мертв, или ищет смерти. Я поняла, что моим детским мечтам пришел конец. Все, кого я любила, исчезали, отдалялись от меня.

Равнодушные или льстивые лица мелькали вокруг. Мои письма к родным читали Советник и король, и они делались все короче. Изящную науку крутить мужчинами успешно преподавали графиня Линд, маркиза Шалоэр и другие "блестящие" фрейлины. И я легко ей овладела, потешаясь в душе над тем, как легко могу водить за нос короля. Тихие войны, беспощаднее тех, что ведут на поле боя мужчины, которыми наслаждались эти дамы за влияние при дворе, научили меня никому не доверять и знанию всех тайных, зачастую очень подлых приемов.

Меня прочили в жены принцу. Сначала. И он меня как будто даже ненавидел ребенком за это. Когда я приехала в Ларотум, мне было около восьми лет. Ему — девять. Слишком рано, чтобы говорить о каких-то иных чувствах, чем дружба. Но Наследник любил только одну женщину — очень красивую и избалованную фрейлину Бессерди. Со мной он говорил язвительно и высокомерно и даже частенько делал маленькие пакости, уж совсем недостойные будущего короля. Но я не обращала внимания и старалась, как можно меньше времени проводить в его обществе. Но потом планы Тамелия Кробоса изменились. Он заговорил о возможном браке, более выгодном с его точки зрения на Кильдиадской принцессе.

Кильдиада богатейшая, могущественная империя, и ее огромные богатства как раз и послужили приманкой для короля. Но его перемена в планах относительно брака с Наследником показалась достаточно большой подлостью! Столько лет держать меня вдали от дома, воспитывать в своем дворце, чтобы потом дать понять, что я вовсе ему не нужна.

Не могу сказать, чтобы я очень расстроилась, зная о тяжелом характере принца и не имея к нему ни малейшей симпатии, я даже вздохнула с облегчением. Но подумала о своих родных, возлагающих на этот брак большие надежды.

Принц вырос и изменился. Он перестал грубить, и превратился в нескладного долговязого юношу, с каким-то неуверенным бегающим взглядом, всякий раз краснея при встрече со мной.

Теперь, когда меня с ним уже ничто не связывало, я даже позволила себе быть более мягкой и простой в общении с ним. Он перестал меня пугать как будущий муж. Но чем проще становилась я, тем больше он становился скованным и смущенным.