Читать онлайн «Космический хищник (Путевые записки эстет-энтомолога)». Страница 71

Что касается Сивиллы, то здесь было гораздо больше вопросов, чем информации, и я, независимо от полученного приглашения, никогда бы не отважился на сафари, не имея твердой уверенности, подтвержденной неопровержимыми фактами, что это «спокойная и благоустроенная» планета.

Пожалуй, самым неясным и интригующим был вопрос о том, что же из себя представляют сивил-лянки как раса? Почему они похожи именно на людей, почему показываются исключительно женщины, и никто никогда не видел мужчин? Косвенный ответ на все эти вопросы я получил совершенно с неожиданной стороны, но вовсе не из предоставленной на мой запрос документации Галактической службы безопасности, хотя документация тоже имела к этому отношение (несмотря на грозное название, ГСБ не является строго режимным учреждением, и более половины собираемой ею информации, хотя и не подлежит широкому оглашению, не несет на себе грифа секретности, поэтому некоторые документы и предоставляются частным лицам для ознакомления). Ответ я получил от сотрудника Галактической службы безопасности Аугицо Портасу, и был он настолько обескураживающим, что повлек за собой лавину еще более острых вопросов, ответов на которые не существовало.

Просматривая в кабинете Портасу распечатку конфиденциальных материалов о Сивилле, я наткнулся на копию иллюстрированного журнала Дейноциуры, где рядом со стереоснимком сивил-лянки были размещены прекрасно выполненные карикатуры, изображающие сивиллянок с лицами дейноциурцев: с выпуклыми фосфоресцирующими глазами и загнутыми клювами. Фыркнув, я обратил внимание Портасу на эти карикатуры, но, странное дело, бортаец меня не поддержал.

— А вы уверены, что со стереоснимков на вас смотрит именно человеческое лицо? — серьезно спросил он, глядя мне в глаза.

— А какое же еще? — осторожно удивился я, ощущая себя в глупом положении.

Вот тогда-то бортаец и объяснил мне, что моментальные снимки живых существ связаны с оригиналом топологически-хронологическими координатами, поскольку являются его реальным отражением в конкретной точке пространства и времени. И если оригинал обладает абсолютными психокинетическими способностями, то на его фотографии любой гуманоид будет видеть себе подобного, причем в обличье, отвечающем самым высоким эстетическим критериям его сообщества.

Я не поверил, и тогда Портасу продемонстрировал мне свои уникальные мнемосенсорные способности, проведя эксперимент с фотографией Раудо Гриндо, произведший на меня ошеломляющее и одновременно гнетущее впечатление. Было в этом эксперименте нечто жуткое, атавистически пугающее, отчего в сознании непроизвольно проецировались призрачные фигуры средневековых ведьм и колдунов, прокалывающих иглами восковые фигурки своих врагов.

И сейчас, глядя на диск Сивиллы с гигантскими спиралями ужасающих ураганов в ее атмосфере, я неожиданно подумал, что эта «негостеприимная» панорама в глазах иных гуманоидов может выглядеть совсем по-другому. Например, кроваво-красными светящимися разводами на белоснежном облачном покрывале тропосферы, означающими глобальный разгул вулканической деятельности на поверхности планеты. В общем, «в соответствии с эстетическими нормами конкретной цивилизации…».

Я отключил экран и отвернулся от пульта. Система жизнеобеспечения уже закончила уборку, и тогда за дело принялся я, полностью модифицировав внутренние помещения под планировку своей виллы в системе Друянова. И не только потому, что предыдущая планировка соответствовала запросам профессора Могоуши (чего, естественно, я стерпеть не мог), но и потому, что жить здесь предстояло долго, а в таком случае лучше проводить время в привычной обстановке. Конечно, габариты у модуля далеко не те, но кабинет, столовую, спальню, душевую и санузел я воспроизвел почти в том же виде, что и у себя на вилле. Большего, надеюсь, мне не понадобится.

Проснувшись на следующее утро, я долго не вставал с постели. Лежа на спине в полной амуниции, я отрешенно смотрел в потолок, и было лень повернуться, чтобы в левый бок перестал давить лежащий в кармане куртки блок электронной записной книжки, служившей своеобразным экспедиционным журналом. Знал, стоит мне поменять положение, как из другого кармана в другой бок упрется еще какой-нибудь прибор из минимально необходимого снаряжения. Так я и спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок, как на крупной гальке, но вынимать что-нибудь из карманов опасался, поскольку не знал, каким именно образом сивиллянки заберут меня отсюда.

О переходе гостей с космической станции на Сивиллу ходило несколько противоречивых версий, но скорее всего все они были равноправны и имели реальное воплощение, поскольку основывались на свидетельствах непосредственных участников, хотя документальными видеосъемками не подтверждались — время отсутствия на станции приглашенных гостей, по своей продолжительности доходящее иногда до года, вчистую исчезало из памяти системы жизнеобеспечения модулей. Принцип переброски гостей со станции на Сивиллу основывался на мгновенном телекинезе (физическую сущность которого не раскрыла еще ни одна цивилизация Галактического Союза), а способ приглашения варьировался между двумя крайностями: когда сивиллянки появлялись на модуле, вели долгие разговоры с предполагаемым визитером и лишь потом переправляли его на планету, и когда такая переброска осуществлялась без каких-либо предварительных переговоров, причем совершенно неожиданно. Я предпочел бы, чтоб моя переброска на Сивиллу проходила по первой «крайности» — надеюсь, удалось бы уговорить сивиллянок переправить и столь необходимый багаж. Но готовым нужно быть ко всему…

Наконец я встал, умылся и прошел в столовую, где заказал легкий завтрак. Гренки с джемом и какао, хотя благодаря стараниям побывавшего на станции монаха Барабека меню на кухне было столь обширным, что могло удовлетворить любого гурмана и сибарита. Меланхолично жуя гренки и прихлебывая какао, я пронаблюдал на панорамном экране, как от станции медленно отходит фотонный корабль «Путник во мраке», унося домой профессора Могоуши. Волей-неволей мне приходилось встречаться с профессором на симпозиумах эстет-энтомологов, хотя при этом мы оба старались не замечать друг друга и избегать прямых контактов, однако то, что мы вот так вот, носом к носу, столкнулись здесь, было из ряда вон выходящим событием. Какие, порой немыслимые зигзаги выписывает наша судьба…

При слове «судьба», промелькнувшем в голове, я словно очнулся и как бы новым взглядом окинул окружающую обстановку. Воссозданная по меркам моей виллы столовая показалась чужой, и иная, чем в окрестностях системы Друянова, звездная панорама еще больше подчеркивала, что я вовсе не дома. Знание, что отсюда невозможно связаться с кем бы то ни было, начало оформляться в почти материальное осознание полной изоляции от привычного мира на целый год (известны случаи, когда гостей забирали на Сивиллу только под конец их заточения на модуле станции, и такая перспектива меня не устраивала). Не проведя на модуле и суток, я уже начинал понимать профессора Могоуши — от вынужденного безделья можно и с ума сойти. Гнетущая пелена никогда ранее не испытываемой клаустрофобии сдавила сердце, начала обволакивать сознание. Сопротивляясь чисто животному атавистическому чувству, я попытался взять себя в руки. Насильно запихнул в рот последний гренок, допил какао и встал из-за стола. Чтобы не позволить меланхолии овладеть сознанием, нужно найти какое-то дело. Рукам или голове — без разницы. Еще не зная, какое это будет дело, для рук или для головы, но твердо уверовав, что обязательно его найду, я направился в кабинет, открыл дверь и шагнул через порог…