Читать онлайн «Космический хищник (Путевые записки эстет-энтомолога)». Страница 58

Чеки от Тотта Мальконенна за лечение приходили в клинику регулярно, но с крелофонистом я больше никогда не встречался и даже не разговаривал по видеофону. А покинув Марс, вообще забыл о его существовании. Так и не знаю, получилось ли у него что-нибудь на ниве крелофонии под влиянием пения диких занзур или нет, но нигде никогда не встречал афиш, приглашающих на концерт крело-фониста Тотта Мальконенна. Похоже, его идефикс с треском провалился, но меня это нисколько не волновало.

Зато в те редкие моменты, когда доводилось смотреть в зеркало и я замечал в зрачках блеск крупиц «неощутимой пыли», мне вспоминался Теодор Броуди с его иезуитски изощренной хитростью «облого чудища». Похоже, биологи сильно ошибаются, считая каждого раймондца индивидуальной личностью. В какой-то степени это так, но до определенных пределов. Видел я аморфную массу «облого чудища» во время открытия выставки, видел шабаш рай-мондцев с пересмешницами на озере Чако и убежден, что вся раймондская цивилизация на самом деле единый организм, управляемый праразумом Ухтары, укрывающемся в бездонной глубине озера Чако. Иначе как единым сознанием всех раймонд-цев не объяснишь поведения таможенника, просвечивавшего сейф с древней скульптурой. Будь он индивидуальной личностью, он непременно арестовал бы меня за контрабанду, но он ЗНАЛ, что за скульптуру я везу и почему меня необходимо пропустить. Допущение, что в афере с древними произведениями искусства Земли задействован большой круг лиц, не выдерживает никакой критики, поскольку в подобном случае тайное довольно быстро становится явным. Однако до сих пор в Галактическом Союзе об афере раймондцев никто не подозревал, и даже наоборот — выставка «голографических копий» древнего искусства Земли на Раймонде удостоилась включения в каталог исторических ценностей Галактического Союза. В пользу же моей версии было и то, что ни одна личность в Галактическом Союзе не имеет таких финансовых возможностей, чтобы позволить себе создание точных хронологических копий всех произведений искусства, представленных на выставке. Это по силам только крупному государству или цивилизации, но тогда секрета акции не утаишь, разве что эта цивилизация представлена единым существом. А о том, что настоящая скульптура египетской царицы Нэфр'ди-эт продолжает экспонироваться на выставке в i-Эрмитаже, а ее идеальная хронологическая имитация находится на вилле Мальконенна, знали только я и «облое чудище». Голограмма — это сказочка для отвода глаз, чтобы придать официальный статус существованию выставки.

То, что бюст Нэфр'ди-эт на вилле Мальконенна всего лишь искусная хронологическая имитация, я убедился, просканировав ее перед тем, как навсегда покинуть поместье крелофониста. Любой материальный предмет, на который нанесена пленка темпорального сдвига, никогда и никоим образом от него не избавится. Даже если растереть скульптуру в порошок, каждая частица при соответствующем анализе покажет темпоральное возмущение. Но когда я поставил скульптуру на сканер и ввел в просверленную полость указательный палец, то он как ни в чем не бывало проявился на экране.

Но тогда моему больному сознанию померещилось, что я вижу совсем иное. «Облое чудище», сжав кулак, ехидно демонстрировало с экрана распрямленный средний палец, двигая им снизу вверх.

В космопорт «Элиотрея» я прибыл лайнером пес-туанской корпорации «Space Union». Этот космопорт один из десяти крупнейших портов Млечного Пути, но на Земле мало известен, поскольку расположен на противоположном краю Галактики, а землянам для межгалактических путешествий гораздо удобнее пользоваться космопортом «Весты», находящимся неподалеку от Солнечной системы. К тому же для путешествий внутри Галактики не обязательно отправляться из космопорта — с любой космостанции, оснащенной створом гиперперехода, можно попасть практически в любую точку обжитого сектора Млечного Пути. Но только из космопорта «Элиотрея» можно добраться до Сивиллы. Дело в том, что Сивилла находится в малоизученной области межгалактического пространства с аномальными топологическими возмущениями пятого порядка, парализующими работу гиперствора. Поэтому раз в год из космопорта «Элиотрея» к Сивилле совершает рейс допотопный фотонный корабль.

Предъявив в справочном бюро билет на Сивиллу и задав простенький вопрос, когда начнется посадка, я неожиданно получил весьма обстоятельный, пространный ответ. Доброжелательная бастургийка, меняющая свечение тела разноцветными волнами, как каракатица, долго и витиевато объясняла, что фотонный корабль «Путник во мраке» неделю назад прибыл из рейса, в настоящее время находится в доках на профилактическом осмотре и дозаправке, и только завтра утром его поставят к причалу. Тогда же и начнется посадка. Извиняясь за сложившиеся обстоятельства и рассыпаясь в любезностях, бастургийка предложила на ночь гостиничный номер для транзитных пассажиров за счет корпорации, но я вежливо отказался. Прибыл я в порт в одиннадцатом часу ночи усредненных суток Галактического Союза, которые короче земных почти на три часа, так что до посадки на рейс оставалось не более десяти часов. А по корабельному времени пестуанского лайнера сейчас было утро, я хорошо выспался и в отдыхе не нуждался.

Проявив максимум галантности, на которую только оказался способен, я минут пять шаркал ножкой и раскланивался, как китайский болванчик, безуспешно пытаясь соревноваться со сверхвежливой бастургийкой в комплиментарности и не зная, как выпутаться из сложившейся ситуации. Куда дилетанту тягаться с профессионалкой! Уж и не рад был, что обратился к ней, а не воспользовался автоматической справкой. К счастью, в этот момент к справочному бюро, тяжело переваливаясь на коротких ногах и приволакивая хвост в условиях несколько повышенной для него гравитации, приблизился пожилой астуборцианин. И бастургийка была вынуждена выпустить меня из тенет вежливости. Зардевшись пунцово пульсирующим светом, она причудливым реверансом закончила диалог и переключила внимание на нового клиента.

Предчувствуя небольшой скандал, я попытался побыстрее ретироваться аскетические астуборциа не отличались прямотой и лаконичностью в общении и быстро теряли самообладание, когда разговор приобретал пространное направление. Ну а витиеватость речи и многословие считались у них чуть ли не оскорблением. Однако ретироваться у меня не получилось — диалог между бастургийкой и астуборцианином оказался настолько неожиданным и скоротечным, что я не успел и шагу ступить.