Читать онлайн «История бит-литературы в пяти томах». Страница 2

.............................................. Гнозиса

.............................................. и Онтологии

............. ------------------------------------

............. ............... ...............

............. v ............... v ............... v

........ Информатическая . Математическая . Физикалистская

........ теология ........ теология ....... теология

В генетическом плане битистика возникла как равнодействующая по меньшей мере трех, в значительной степени независимых друг от друга процессов, а именно: преодоления т.н. барьера разумности, что было прежде всего делом конструкторов; затем - неожиданной для них и вовсе ими не проектировавшейся работы компьютерных систем (начиная с 17-й бинастии) в режиме авторегенерации ("релаксационные простои"); наконец, отношений, которые постепенно складывались между машинами и людьми, как следствие "обоюдного интереса друг к другу и выявления взаимных возможностей и ограничений" (Ив Бонкур). Барьер разумности, который безуспешно штурмовала ранняя кибернетика, как мы уже точно знаем, есть не что иное, как фикция. Фикция в том - неожиданном - смысле, что момент его преодоления машинами уловить невозможно. Переход от "неразумных", работающих "чисто формально", "болтающих что попало" машин к машинам "разумным", проявляющим "insight" [понимание (англ.)], "говорящим" - носит градационный, плавный характер. И хотя понятия "механически бездумного" и "суверенного" мышления сохранили свое значение, мы понимаем, что между ними нельзя провести сколько-нибудь отчетливую границу.

Релаксационное творчество машин было замечено и зафиксировано почти тридцать лет назад; дело в том, что новым моделям компьютеров (начиная с 15-й бинастии) по чисто техническим соображениям пришлось предоставлять периоды отдыха, во время которых их активность не замирала, но, освобожденная от жесткой программы, выражалась в своего рода "бормотанье". По крайней мере, так толковали тогда эту вербальную или квази-математическую продукцию; появилось даже обиходное определение "машинные сны". Считалось, что активный отдых необходим машинам для регенерации, для восстановления нормальной, полной работоспособности, подобно тому как человеку необходима фаза сна, _вместе_ с присущими ей сонными _мечтаниями_ (видениями). Название "бит-продукция", как окрестили это "бормотанье" и эти "видения", носило, следовательно, уничижительный, пренебрежительный характер; считалось, что машины без ладу и складу перемалывают "биты всевозможной содержащейся в них информации" - и путем такой "беспорядочной перетасовки" восстанавливают частично утраченную работоспособность. Мы приняли это название, хотя его неадекватность бросается в глаза. Мы приняли его в соответствии с традицией любой научной терминологии: первый попавшийся термин - скажем, "термодинамика" - будет точно так же неадекватен, ведь современная термодинамика по своему объему не то же самое, чем она была для физиков, придумавших этот термин. Термодинамика занимается не только "тепловыми движениями" материи; и точно так же не о самих "битах", то есть единицах _несемантической_ информации, идет речь, когда мы говорим о бит-литературе. Однако в науке вливание нового вина в старые мехи - дело обычное.

"Взаимное знакомство" машин и людей привело к разделению, все более явному, битистики на две главные области, которым соответствуют термины "creatio cis-humana" и "trans-humana".

Первая включает в себя литературу, которая является _следствием_ сосуществования машин и людей, то есть следствием того простого факта, что, привив машинам наш этнический язык и наши формальные языки, мы _сверх того_ заставили их выполнять нашу умственную работу во всех сферах культуры и естествознания равно как в дедуктивных дисциплинах (логика и математика). Такое бит-творчество (непосредственной причиной возникновения которого было приобщение не-человеческих авторов к типично человеческой проблематике в сфере познания и сфере искусства) в свою очередь делится на две подобласти, выделяющиеся довольно отчетливо. Одно дело - языковой продукт, полученный благодаря сознательному управлению, которое, вслед за проф. Кентрихом, можно назвать "заказом" (то есть прямым наведением машин на избранный _нами_ круг вопросов и тем), и совершенно другое - языковой продукт, которого ни один человек не "заказывал". Конечно, он возникает под влиянием предшествующих стимулов (программирования), однако в результате совершенно спонтанной деятельности. Независимо от того, _непосредственно_ или _опосредованно_ возникли все эти тексты, - связь с типично человеческой проблематикой остается их существенной и даже главной приметой; поэтому обе их разновидности исследует битистика "cis-humana".

И лишь предоставление машинам свободы творения - без всяких программ, приказов, стеснений и ограничений - привело к эмансипации их творчества (называемого "поздним") от типично антропоморфических и антропологических влияний. В ходе этой эволюции бит-словесность становилась все труднее для нас - ее потенциальных адресатов. Сегодня уже существуют области "за-человеческой" (в смысле - "trans-humana") битистики, имеющие целью уразуметь (путем анализа, интерпретации, толкования) бит-тексты, в той или иной степени _непонятные_ для человека.

Разумеется, можно попытаться использовать _одни_ машины для истолкования результатов творчества _других_ машин. Но количество промежуточных звеньев, необходимых для понимания бит-текстов, находящихся на крайних полюсах "апостазии" (то есть "отступничества" от наших форм творения, понимания и толкования чего бы то ни было), растет по мере возрастания сложности исследуемых текстов; эта сложность возрастает _по экспоненте_, не позволяя нам получить даже самое смутное представление о предельных проявлениях "апостазии". Человеческий род оказался совершенно беспомощным перед лицом словесности, которой люди, пусть косвенно, сами положили начало.

Вот почему приходится слышать, что ученые, дескать, оказались в положении ученика чародея, который вызвал к жизни силы, ему неподвластные. Это - голос отчаяния, но в науке нет места отчаянию. Вокруг бит-литературы уже выросла весьма обширная "про-" и "контр-бит-словесность". В этой последней нередки суждения, продиктованные ощущением безысходности; для нее характерно состояние горестного потрясения и вместе с тем изумления тем, что человек создал нечто переросшее его _духовно_.

Но следует совершенно определенно заявить, что битистика, будучи научной дисциплиной, _не может_ служить трибуной высказывания такого рода взглядов, относящихся к философии природы, человека и плодов (до крайности нечеловеческих) его деятельности. Вслед за Роже Гацки мы полагаем, что у битистики не меньше, но и не больше оснований отчаиваться, чем, скажем, у космологии: ведь совершенно очевидно, что, независимо от того, как долго мы, люди, будем существовать и на какую помощь со стороны познающих машин сможем рассчитывать, Вселенную нам не исчерпать до конца, а значит, и не понять; но астрофизикам, космологам, космогонистам и в голову не приходит жаловаться на столь огорчительное положение дел.