Читать онлайн «Корабль-акула». Страница 9

Он не знал, откуда он родом. Обычным нью-йоркским способом определения этого был вопрос:

- Виляка? Что это, черт побери, за фамилия?

Он мог бы объяснить, что не является лгуном-англичанином, мордастым ирландцем, извращенным французом, обрезанным жидом, варваром-русским, паршивым швабом или тупым скандинавом, и если даже этого собеседнику было мало, что еще он мог ему сказать?

Воспитывали его в приюте и рассказывали, что младенцем его нашел полицейский в мусорном ящике, что по времени это совпало со смертью от кровопотери молодой больной сифилисом женщины, которую звали Виляка и которая явно только что родила. Ничего другого установить не удалось, но для очередных поколений обитателей приюта было большим утешением знать, что кто-то из их числа начал жизнь еще хуже, чем они.

Перелом в его карьере произошел, когда он заметил, что в седьмой раз за год заказывает снимки с кадров фильма Говарда Хьюза "Вне закона". Самое удивительное - это были не портретные кадры Джейн Рассел, а массовые сцены, в которых она висит, подвешенная за руки и подготовленная к порке. Виляка внимательно вгляделся в снимок, буркнул: "Всыпать этой девке!" - и удвоил заказ. Он продал все, просмотрел свою картотеку в поисках сцен избиений и пыток, как, например, в фильме "Песня пустыни", сделал специальную подборку и продал все в течение недели. Вот тут он понял.

Снова, в который уже раз в истории, они пошли рядом: человек и случай. Найдя модель, он сам сделал первые сюжетные снимки, на которых привязанная к стулу девушка сжималась при виде бича, которым размахивал сам Виляка.

За два месяца Виляка заработал шесть тысяч долларов и до последнего цента вложил их в очередные фотографии и объявления о рассылочной продаже. Через год дело разрослось до такой степени, что привлекло внимание сотрудников отдела по борьбе с порнографией в Управлении Почты. Тогда он поехал в Вашингтон и выложил им прямо в лицо:

- Мой товар не порнография, и если вы, вонючие бюрократы, не перестанете меня цеплять, я подам на вас в суд. Покажите мне хоть одну грудь, хоть один зад, докажите, что на моих снимках кто-то кого-то тискает! Это вам не удастся, и вы сами это прекрасно знаете! Я не верю в секс и не торгую им, так что оставьте меня в покое. Жизнь - это боль, страдания и страх - и поэтому люди любят смотреть на мои снимки. Эти снимки о них, об этих маленьких, перепуганных людишках! Если вам кажется, что в моих снимках есть что-то скотское, то вы сами - банда извращенцев!

Девушки Виляки всеща были в длинных панталонах, лифчиках и чулках - и это решило дело. Правда, у людей из отдела по борьбе с порнографией было смутное чувство, что со снимками красивых женщин, связанных для избиения или пыток раскаленным железом, что-то не так, но что именно?

Годом позже его попытались прижать с помощью налоговой инспекции: эти пожертвования Федерации Планирования Отцовства и Клинике Стерилизации Женщин были совершенно абсурдными, но Виляка подставил реализованные чеки, сумма которых до цента совпадала с декларацией.

- Да будет вам известно, - оскорбление заявил он, - что я провожу массу времени в клинике, и иногда мне разрешают посмотреть операцию. Вот как высоко меня там ценят!

В следующем году с помощью полудюжины молодых интеллигентных выпускников Гарвардской Высшей Школы Публикаторики он начал издавать "Смерть". Как главный публикаторик "Смерти" (вчера эта должность называлась бы издатель, а лет пятьдесят назад - главный редактор), он сидел в своем обитом свиной кожей кабинете, подозрительно поглядывая на экран промышленного телевизора, который сотней своих стеклянных глаз проникал в каждое помещение редакции "Смерти" и время от времени бурчал в микрофон интеркома:

- Эй ты, как тебя? Боланд? Убирайся, Боланд. Забери свою зарплату в кассе.

Достаточно было любого повода, могло даже не быть никакого. Он стал живой легендой: в своем черном фланелевом костюме с узкими отворотами и с узеньким черным шнурком на шее. Молодые способные люди в своих неовикторианских сюртуках и галстуках, заколотых булавкой с жемчужной головкой, порой удивлялись его не "упорству", а, скажем, "непреходящести".

Молодые способные стали старыми молодыми способными, а журнал, задуманный как реклама рассылочной продажи фотографий, изменил свой характер. На обложке каждого номера "Смерти" помещался фоторепортаж с казни недели - редакция платила за него любую цену. Пожертвование пятидесяти тысяч долларов некоей мечети позволило тайно заснять пробу хлеба, во время который погиб йеменец, подозреваемый в нелегальном подключении к нефтепроводу. Постоянная иллюстрированная "История Флагеллапии" шла из номера в номер, а "Медицинский Раздел" (в цвете) пользовался огромной популярностью. Впрочем, как и "Недельная хроника дорожных происшествий".

Когда на побережье Тихого океана спускали на воду последние корабли, факт этот нашел отражение в "Смерти" лишь потому, что при этом произошло несколько смертельных случаев, а в остальном Виляка проигнорировал корабли. Удивительно, что человек, провозглишающий такие неортодоксальные взгляды на любую тему, не мог сказать ничего о кораблях и их командах. Может, он и знал, что является самым великим убийцей всех времен и народов, но все же не осмелился отдать приказ о полном уничтожении тех, кто ушел в море. Более словоохотливый Сокеиан, который в то же самое время, во имя идеалов буддизма, опустошал огромные территории, находившиеся под китайским господством, не делал из этого никакой проблемы.

- Даже я могу заблудиться в своей ненависти, так пусть божественные корабли пребывают в покое.

Мнение доктора Спота, европейского члена этого триумвирата, навсегда пропало для потомства благодаря рекламировавшемуся им плану "одного поколения".

По мере течения лет мозг Виляки работал все медленнее и с большим трудом, и пришло время, когда он почувствовал, что ему нужна теория. Нажав кнопку интеркома, он рявкнул на своего старшего молодого управляющего публикаторика:

- Хочу теорию!

И УП принялся декламировать:

Структурное сотрудничество Иллюстрированного Еженедельника "Смерть" ни коим образом не случайно и не единично, но является постоянно растущей кривой в мировом масштабе. Опыт предшественников, как, например, голливудский догмат "не грудь, но кровь", и использование насилия бульварной прессой были случайны и эмпиричны. Именно Виляка обнаружил сходящиеся тенденции наших дней и асимптотически сконгруентизировал их с публикаторикой. Признание рукопашного боя и состязаний роликобежцев смертоносными видами спорта, мастерство женоубийства в детективном повествовании, стабилизация числа жертв смертельных дорожных происшествий на уровне миллиона ежегодно, здоровый интерес нашей молодежи к гангстерской проблематике - все это указывает на приближение века смерти и ненависти. Этос молодости и жизни исчезает, и может ли кто-то сказать, что человек останется в проигрыше? Жизнь и смерть на рынке идей борются за разум человека...