Читать онлайн «Розеттский ключ». Страница 11

— Гейдж?

— Итан Гейдж, — подтвердил я, пожимая его твердую, как доска, ладонь.

— Иерихон.

Возможно, природа и наделила этого здоровяка женственными губами, но рукопожатие его было крепким, как тиски.

— Вероятно, ваша жена объяснила…

— Сестра.

— В самом деле?

Что ж, вот уже и приятное известие. Не скажу, что в этот момент я начисто забыл об Астизе, просто женская красота возбуждает естественный интерес в любом здоровом мужчине, и лучше всего сразу определить, кто есть кто.

— Она боится незнакомцев, поэтому не надо смущать ее. Вполне впечатляющее предупреждение от могучего как дуб брата.

— Ну конечно. Однако она, очевидно, понимает английский язык, такие удивительные познания заслуживают похвалы.

— Было бы более удивительно, если бы ей не удалось приобрести таких познаний, ведь она жила в Англии. Вместе со мной. Но она не имеет никакого касательства к нашим делам.

— Такое очарование пропадает зря. Она сравнима с самыми изысканными дамами.

Он среагировал на мое остроумие с живостью каменного истукана.

— Смит известил меня о вашем задании, поэтому я готов предоставить вам временное жилье и дать проверенный временем совет: в дураках останется любой иноземец, пытающийся понять политическую жизнь Израиля.

Я решил проявить свойственную мне учтивость.

— Значит, я быстро справлюсь с заданием. Задам вопрос, не пойму ответа и отправлюсь домой. Как обычный паломник.

— Вы предпочитаете арабскую одежду? — спросил он, смерив меня взглядом.

— Она удобна, безлика и, на мой взгляд, может принести известную выгоду на базарах и в кофейнях. Я немного говорю и понимаю по-арабски. — Мне захотелось проверить его остроумие. — Правда, что касается вас, Иерихон, то мне непонятно, как могла рухнуть такая крепость.

Он озадаченно промолчал.

— Вспомните библейскую историю с рухнувшими стенами Иерихона. А вы выглядите крепким как скала. Надеюсь, вы используете свою силу во благо?

— Я родился в деревне. И там нет никаких стен.

— А я и не рассчитывал встретить в Палестине такие синие глаза, — смущенно промямлил я, не зная, что еще сказать.

— Крестоносцы постарались. Корни моей семьи уходят в глубь веков. В наследство нам мог бы достаться смешанный набор красок, но в нашем поколении верх взяла европейская бледность. Кто только не побывал в Иерусалиме: крестоносцы, персы, монголы, эфиопы. Полный набор разнообразных вероисповеданий, мировоззрений и народов. А вы откуда будете?

— Американец, предки быстро и благополучно забыты, что является одним из преимуществ жителей Соединенных Штатов. Верно ли я понимаю, что вы изучили английский, общаясь с моряками Британского флота?

— Из-за эпидемии чумы мы с Мириам стали сиротами. В католическом приюте нас познакомили с внешним миром, а потом в Тире я нанялся на английский фрегат и научился чинить металлические корабельные части. Моряки и прозвали меня Иерихоном. А в Портсмуте я поступил подмастерьем к одному кузнецу и вызвал к себе сестру. Это был мой долг.

— Но почему-то вы не задержались там.

— Нам не хватало солнца. Понятно, почему англичане бледные, как дождевые черви. Во флоте я познакомился со Смитом. За проезд сюда и определенное жалованье я согласился держать открытыми глаза и уши. Мне приходится принимать друзей Смита, которые выполняют тут его распоряжения. Век живи, век учись, дураком помрешь. Соседи считают, причем их мнение недалеко от истины, что я просто извлекаю пользу из своего знания английского языка, приманивая случайных жильцов.

Да, этот кузнец умен и грубовато прямодушен.

— Сидней Смит считает, что мы с ним можем помочь друг другу. Я попал с Бонапартом в Египет. А теперь французы планируют двинуться в ваши края.

— И Смит хочет узнать, чего можно ожидать от здешних христиан, иудеев, друзов и монофиситов.

— Именно так. Он старается помочь Джеззару организовать сопротивление французам.

— Вряд ли ему помогут те, кто ненавидит тирана Джеззара, жестоко попирающего их права. Не так уж мало людей сочтут французов освободителями.

— Если так, то я готов доставить сообщение обратно. Но мне еще нужна помощь, чтобы разобраться с моим собственным делом. В Египте я потерял след одной близкой знакомой. В общем, она упала в Нил. Мне необходимо узнать, жива ли она и если жива, то как мне спасти ее. Мне говорили, что у вас есть связи в Египте.

— Женщина? Так она дорога вам? — Он, похоже, слегка успокоился, узнав, что меня интересует кто-то помимо его сестры. — Такие сведения стоят дороже, чем сбор политических слухов в Иерусалиме.

— И насколько дороже?

Он опять окинул меня оценивающим взглядом.

— Больше, по моим подозрениям, чем вы можете позволить себе заплатить.

— Так вы не хотите помочь мне?

— Мои желания тут ни при чем, а вот мои связные в Египте не захотят помочь вам, учитывая отсутствие денег.

Я уверил себя, что он не пытается обмануть меня, а просто говорит правду. Мне также хотелось бы обзавестись помощником, если я собираюсь как-то продвинуться в поисках книги, и этот синеглазый кузнец превосходно подходил на такую роль. Поэтому я намекнул ему на то, что мой интерес связан еще с одним видом поисков.

— Думаю, вы сможете помочь мне. А я обещаю разделить с вами величайшее сокровище на этой земле.

Он наконец рассмеялся.

— Величайшее сокровище? И какое же?

— Это тайна. Но оно может сделать человека владыкой мира.

— Ах так. И где же спрятано такое сокровище?

— Прямо под нашим носом, я надеюсь, в Иерусалиме.

— А вам известно, какое множество идиотов надеялось найти в Иерусалиме несметные сокровища?

— Но тот, кто найдет их, будет далеко не идиотом.

— Вы хотите, чтобы я потратил свои деньги на поиски вашей женщины?

— Я хочу, чтобы вы тем самым сделали вклад в ваше благополучное будущее.

— Смит, видимо, нашел смелого и наглого пройдоху, — заметил он, облизнув губы.

— Не слишком ли поспешно вы судите о людях?

Он мог с недоверием относиться к моим словам, и все-таки они его заинтересовали. И я мог поспорить, что плата за сведения об Астизе будет для него не такой уж большой. К тому же ему, как всем нам, свойственна алчность: каждый человек мечтает найти спрятанные сокровища.

— Я подумаю над вашим предложением.

Кажется, мне удалось зацепить его.

— Есть еще одна вещь, которую мне хотелось бы раздобыть, — добавил я. — Хорошую винтовку.

Иерихон жил скромно, несмотря на приличный доход от его скобяной торговли. Он исповедовал христианскую веру, и потому обстановка в его доме отличалась большим разнообразием, чем в мусульманском жилище: магометане полагаются лишь на подушки, которые можно легко передвинуть, чтобы изолировать женщин, когда в гости приходят мужчины; в этом традиции бедуинских кочевников остались неизменными. Христиане, напротив, привыкли держать головы ближе к теплому потолку, чем к прохладному полу, и предпочитают в суматохе своей оседлости церемонно восседать на высоких стульях. Поэтому вместо исламских подушек и сундуков Иерихон обзавелся стульями, столом и вместительными шкафами. Однако грубо сколоченная мебель отличалась пуританской простотой. Дощатый пол не сочли нужным покрыть коврами, и единственным украшением оштукатуренных стен служило затейливо выполненное распятие с изображением какого-то святого: чисто, как в монастыре, и так же неуютно. Сестра кузнеца, Мириам, содержала дом в безукоризненном порядке. Еды было вдоволь, но также простой: хлеб, оливки, вино и овощи, ежедневно покупаемые на ближайшем рынке. Ради поддержания мышечной силы могучего брата Мириам готовила мясо, но такое дорогое удовольствие случалось не так уж часто. Приближалась зима, а тепло в доме поддерживал лишь топившийся углем кухонный очаг да кузнечный горн, находившийся на нижнем этаже. В самые студеные дни лишенные стекол оконные проемы заставлялись мешками с опилками, отчего в доме становилось еще сумрачнее. Из-за пронизывающих ветров, холодной воды и дороговизны свеч и масла мы существовали в режиме сельских жителей, по свету пробуждаясь и в сумерках отходя ко сну. Для такого парижского бездельника, как я, жизнь в Палестине стала настоящим потрясением.