Читать онлайн «Половинки космоса (сборник)». Страница 45

Это не первый выход за борт. Чен периодически осматривал элементы обшивки, мне приходилось помогать заменять поврежденные струбцины антенн. Но сейчас… Странное чувство. Не пойму, в чем дело, но смотрю на эту громадную железяку и чувствую, что в ней упрятано нечто живое. Оно будто шевелится, изменяя центр тяжести. Прикладываю ухо к титановой обшивке. Вслушиваюсь. Урчит как кот. Вспоминаю своего толстого сибиряка Сеню. Только Сеня добрый пушистый и теплый, а от железяки веет холодным склепом, да и по форме и габаритам ящик больше напоминает гроб.

Включаю шлюз изнутри, Чен и Купер принимают груз снаружи.

Вытолкали, закрепили под днищем спускаемого аппарата. Все нормально – без особых проблем.

Несколько дней мы готовили высадку на Фобос, и наконец наступил исторический час – посадочный модуль расстыковался со станцией и взял курс на спутник. Чен остался на борту. Мы с Купером ютимся в тесной кабинке спускаемого аппарата. «Бурая картофелина» быстро приближается. Пожалуй, даже слишком быстро. Поверхность, раньше походившая на тушу больного оспой слона, принимает очертания запыленного безжизненного пустыря.

– Commander, мы падать! – вопит Куп, и я уже не раздумываю – переключаю на ручное управление, запускаю реверс. Автоматическая система посадки сбоит. Ошибка в расчетах? Такой сбой способен похоронить нас там, где стремились закрепить флаги трех держав, провозгласив новую победу человечества в освоении космоса, – так или примерно так написали бы в траурной заметке газетчики.

Удар. Скрежет. Отскок. Еще серия ударов, отскоков и снова скрежет.

Остановились.

Под днищем снова заскрежетало.

Наконец наступила тишина. Красная пыль и ничего больше. Мир вокруг просто исчез. Мы в пузырьке воздуха в глубинах океана пыли.

Амортизирующие стойки, похоже, выдержали. Гравитация у Фобоса настолько мала, что дожидаться, когда осядет пылевой занавес, нет смысла – у нас просто не хватит ни терпения, ни воздуха. Но перевести дух надо. Три-пять минут на то, чтобы собраться, оценить обстановку…

– Это ж сколько лет сюда никто не заглядывал?! – окликнул я Сашку.

Он осторожно ступал по устланному пылью чердаку, стараясь ни к чему не прикасаться. Спрессованная пыль накрыла мышиной шубой все. Нет такого уголка, куда бы не забрался порошок забвения.

– Лет шесть. Как отец покалечился, так и дорогу сюда забыли.

– А что мы ищем? – спросил я, стараясь идти по балке, как по спортивному бревну.

– В дедовском сундуке должна быть книга – старая книга. Я помню, она в кожаном переплете, с медными застежками.

– А что в ней?

– Не знаю, но хочу узнать. Вот и сундук, – он кивнул на здоровенный ящик, цвет которого невозможно было разобрать.

Сашка приподнял тяжелую крышку – пыль ручейками потекла по резным цветочкам и лепесткам, а добежав до края, посыпалась на пол, поднимая клубящуюся тучку. Он достал коричневого цвета фолиант, вдохнул пропитанный нафталином воздух и вдруг замер, приоткрыл рот, в глазах заискрилась влага, сделал несколько коротких вдохов, запрокидывая голову…

Пыль, поднятая упавшей крышкой и выстрелом Сашкиного чоха, окутала нас непроницаемым облаком. Мы бежали со всех ног, стараясь не дышать, но дышали – чихали на бегу, поднимая миллиарды новых невесомых частиц.

– Ну же, открывай! – торопил я, отряхиваясь.

– «Обряд погребения следует проводить…» – начал он, открыв книгу ближе к середине. – Тьфу ты, зря пачкались. Тут одни церковные обряды.

Аккуратно подбираю стойки, опускаю аппарат на колеса. Медленно, словно сонная черепаха, мы продвигаемся по направлению к Стинки. Постепенно пыли становится меньше.

– Пора, commander.

Купер протягивает мне российский флажок, сам держит американский и китайский.

Три стяга, установленные на платформе передатчика, еще прячутся за клубами приподнятой колесами пыли, когда модуль подкатывается к серой пасти Стинки. Сканирую кратер, определяю место возможной посадки на дне, включаю тяговый двигатель и вручную, плавно вывожу аппарат к намеченной цели.

На дне пыли оказывается еще больше. Двухметровые опоры погружаются в серо-голубую, местами бурую массу на три четверти. Но поднятые частицы оседают неожиданно быстро, они крупнее красной поверхностной пыли – больше похожи на мелкий шлак.

Есть ощущение пребывания внутри давно затухшей печи или в реактивном сопле. Чен, пожалуй, прав – ударная гипотеза наименее вероятна. Куп тоже предполагает термическое происхождение голубоватого порошка, но, как истинный ученый, предпочитает убедиться, проведя анализ на борту.

Big-ящик здорово тряхануло при жесткой посадке – крепеж заклинило. Ничего не остается, как отвинтить такелаж от корпуса целиком.

Скручивать приходится долго – скафандр быстро наполняется потом, в глазах плывут розоватые круги.

– Лешка, я знаю, ты не поверишь, но я видел… нечто… оно похоже на мираж… оно… отец тоже видел… Он знал, рассказывал, а я не верил… никто не верил.

– Сашка, тебе надо отдохнуть.

– Леша… ты должен знать… оно…

Он сделал попытку приподнять голову, но сил уже не хватило – белоснежная наволочка вновь приняла болезную ношу.

– Оно… огромная скала… она упала в океан… я видел, как астероид образовал Марианскую впадину… я не сошел с ума… я видел… розовый газ… везде…

– Это было слишком давно, возможно, миллиарды лет назад.

– Я видел. Не знаю, как это произошло, но это было реально, понимаешь, реально!

Сашкина машина рухнула в воду в двух морских милях от плавучей базы, система катапультирования сработала, но вращение…

Я надеялся, что он выкарабкается, выживет, но уже тогда, в госпитальной палате, чувство потери начало грызть душу.

Спустя сутки Саня умер.

Откручиваю последний болт, толкаю груз, сдвигая направляющие полозья, высвобождаю раскрученный такелаж. Ящик накреняется, узкая его сторона – ближняя ко мне – срывается. Похоже, запорный механизм крышки испортился, и она приоткрывается на долю секунды. Что-то розовое тучкой поднимается от титанового корпуса. Вокруг серо-голубая масса, и вдруг красноватый оттенок.

– Зачерпнули наверху. Там везде красная пыль, – говорю Купу, но острое чувство любопытства уже доедает во мне последний кусок дисциплины.

Куп толкает ящик со своей стороны, и тот снова хлопает крышкой. Зависает и покачивается перед нами на лебедочных тросах. Купер смотрит на меня, на ящик и после недолгой паузы делает то, что мне запретила недоеденная дисциплина, – он открывает ящик.

– Сегодня мы прощаемся с коллегой, товарищем, другом. Трагическая случайность вырвала из наших рядов…