Читать онлайн «Штамм «Андромеда»». Страница 2

Герои книги Крайтона — по большей части ученые, но ученые особого рода, связанные с генералами. Надо ли говорить, что это тоже не выдумано? Это отражает типичнейшее и опаснейшее явление военизации, или «пентагонизации», науки. Для нашего слуха уже привычно понятие «военно-промышленного комплекса» — этого синонима американского милитаризма, страшного своей чудовищной материальностью и неискоренимостью. Однако сам по себе термин этот не совсем точен. В Америке все чаще говорят о военно-промышленно-научном комплексе. Об альянсе, в котором участвуют не только милитаристы в униформе и фабриканты оружия, но и тысячи ученых.

Кто такой Джереми Стоун из книги Майкла Крайтона? Лауреат Нобелевской премии, профессор кафедры бактериологии Стэнфордского университета. Талантливейшим ученый, которого, случалось, сравнивали с Эйнштейном и Бором: «Вот человек, знающий, что такое совесть ученого». Между тем, с совестью он явно не в ладу, как и с гражданской ответственностью ученого.

Бактериолог Стоун считал, что угроза бактериального заражения подобна обоюдоострому мечу, что не только Земля может заразить космос, но и космос — Землю. Значит, и защита от этой угрозы должна быть двусторонней. И что же? Его идею воплотил в жизнь на свой манер генерал-майор Томас Спаркс, начальник управления химического и биологического оружия Медицинской службы армии США. Это он стоял у колыбели программы «Скуп». Публику уверяли, что речь идет о благородной задаче защиты земной жизни от внеземного вторжения и что именно с этой целью в ближнем космосе ищут живые микроорганизмы. Но для тех, кто был допущен к папкам с грифом «совершенно секретно», действительная цель программы выглядела совсем по-другому. «„Скуп“ предназначался для обнаружения таких новых форм жизни, которые могли бы пригодиться Форт-Детрику; короче говоря, это была программа, рассчитанная на открытие новых видов бактериологического оружия».

Характер Стоуна дан в книге схематично, но намерения автора достаточно ясны. Стоун на публике — этакий моложавый Эйнштейн 60-х годов, а за дверями, куда посторонним вход воспрещен, — слуга милитаристов, сознательно участвующий в игре, в возможных последствиях которой он, с его недюжинным умом, отдает себе полный отчет.

«B часы мрачных раздумий Стоун вообще сомневался в плодотворности всякой мысли и разума как такового, — пишет о своем герое Майкл Крайтон. — Порой он даже завидовал своим подопытным крысам: их мозг так прост. Во всяком случае, у них никогда не хватит разума, чтобы уничтожить самих себя; до этого мог додуматься только человек… Стоун часто повторял, что от разума беды куда больше, чем пользы».

От мрачных раздумий не избавлен, видимо, ни один серьезный ум. Но у Стоуна пессимизм и фатализм проистекают также от сознания собственной вины. Эти раздумья были для него чем-то вроде духовной кары, ибо он понимал, что работает на дело разрушения, что замешан в грязной и опасной игре.

Дальше мы читаем:

«Порой, сидя на совещаниях в госдепартаменте и в Министерстве обороны… Стоун видел за столом не людей, а просто дюжину серых, изборожденных извилинами мозгов. Ни плоти, ни крови, ни рук, ни глаз, ни пальцев… все это лишнее.

Одни мозги. Сидят вокруг стола и размышляют, как перехитрить другие мозги, заседающие за другими столами.

Идиотизм».

Таким людям легко посягать на жизнь. Ведь они уже лишили себя жизни в ее бесчисленных естественных проявлениях, с ее горестями и радостями — одни мозги, высушенные научными гипотезами и теориями, военно-стратегическими глобальными концепциями, которые, разумеется, освящены соображениями «национальной безопасности».

И вот Джереми Стоун, мобилизованный по сверхсекретной тревоге «Лесной пожар», высаживается вместе с коллегой Бертоном — оба в специальных пластиковых комбинезонах — на улицу Пидмонта, пораженного штаммом «Андромеда». Они единственные живые среди трупов, которые «застыли словно скованные морозом» — умершие люди так и не узнали, что космическая чума пришла к ним как реализация идеи Джереми Стоуна. Но нет, жизнь еще теплится в двух существах — младенце, который заливается негодующим плачем среди мертвой тишины, и в старике-алкоголике. И полубезумный старик, завидя великого ученого в его защитном фантастическом костюме, кричит: «Вы… вы это сделали… Все вы врете. Вы не люди! Вы только притворяетесь!»

Разве не прав этот жалкий полубезумец? Там, на улице Пидмонта, старик для Стоуна — всего лишь бесценный уцелевший экспонат, который поможет разгадать тайну неведомого штамма. Позднее на пятом уровне подземной лаборатории «Лесной пожар» Стоун вдруг придет к мрачным мыслям о разрушительной силе разума, и в памяти его всплывут картины разных совещаний, где за столами сидят одни лишь мозги.

Майкл Крайтон часто возвращается к разговору о метаморфозах науки, которая способна творить чудеса, удовлетворяя спрос на смерть. Один из его героев, профессор-патолог Чарлз Бертон чуть ли не с шапкой в руке собирал деньги для проведения опытов, пока занимался кожным патогеном, «вызывающим лишь прыщи и чирья». Но когда он обратился к штаммам стафилококков, приводящим к «странным смертям», его работа приобрела первостепенную важность: за один год ассигнования подскочили с шести до трехсот тысяч долларов.

Фантастично? Отнюдь нет. Такие скачки в ассигнованиях — явление типичное. Бертон, как и Стоун, как и их реальные прототипы, хладнокровно смотрит на эти метаморфозы: «Когда пробил час, он оказался в подходящем месте, на надлежащей работе». Расходы на подготовку к химической и биологической войне упрятаны в секретных статьях американского бюджета, но информационное агентство АП утверждает, что в 60-е годы на эти цели истрачено не менее двух с половиной миллиардов долларов — «почти без прений в конгрессе».

Я затрудняюсь сказать, к какой категории ученых принадлежит сам Крайтон. Да и определился ли он в свои 28 лет? В его отношении к Джереми Стоуну чувствуется и восхищение, и критицизм. Симпатии его отданы, пожалуй, хирургу Холлу, которого умозрительные категории электронно-ракетно-космического века не лишили непосредственности реакций, живости чувств, способности радоваться и страдать. Как начинающий ученый Крайтон не склонен задевать представителей своей среды, тем более что, работая над книгой, он обращался к ним за советом. Но в то же время он разделяет популярные в молодежной среде идеи протеста против пентагонизации науки. Интересная книга молодого американца помогает нам понять причины этих новых многозначительных явлений.

С. Кондрашов