Читать онлайн «Вселенские Соборы». Страница 163

В Египет в 639 г. пришла очень небольшая армия арабов, но под Гелиополисом (около нынешнего Каира) разбила греков и осадила крепость, называвшуюся Вавилон. Это часть нынешнего Старого Каира. Копты были заподозрены в измене, и греки, покидая крепость, многим коптам отсекли руки. Арабы подошли к Александрии. Патриарх Кир реалистически советовал мировую сделку с арабами. За это он впал в немилость Ираклия и даже брошен был в тюрьму. Но сам Ираклий вскоре скончался (11 февраля 641 г.).

Ираклий завещал перед смертью свою власть двоим своим сыновьям. Старшему, от первого брака, 27-летнему Константину и младшему, от Мартины, Ираклиону, 18 лет. Но честолюбивая Мартина не хотела остаться совсем без роли и явилась сначала одна на ипподроме перед народом. Но против нее было (из-за брака) всегда предубеждение. A теперь, может быть, прибавилось нерасположение православных из-за монофелитства. Возбудителями недовольства были акимиты. Из толпы послышались крики: «А где наши василевсы Константин и Ираклона? Разве женщина будет принимать посланников? Разве женщина пойдет на войну? He дай Бог нам иметь правительство, над которым засмеются персы!» Мартина стушевалась, и воцарились братья. Константин умер через сто три дня, 25 мая 641 г., Мартина тут была ни при чем. Но ее заподозрили в отравлении Константина. Опасались, что она изведет и двух маленьких сыновей Константина. Старший наследник тоже носил имя Константин, но за малолетством и в просторечии прозывался еще Конста. Мартине пришлось давать клятву перед крестом в Св. Софии, что она не будет вредить детям своего пасынка. Мартина даже короновала Консту, но смута не успокаивалась. Патриарху Пирру, приверженцу Мартины, пришлось бежать в Карфагенскую Африку, письменно отрекшись от патриаршества, с клятвой пред престолом в Св. Софии. B Африку в эти годы собралось большое количество греческих беженцев, покидавших восточные окраины под давлением персидского и арабского нашествий. B бывшей Карфагенской Африке существовала какая-то «материальная база» для жизни и деятельности разных кругов византийского общества. Наместники Византии чувствовали себя там довольно автономными и даже соблазнялись на сепаратистские авантюры.

Сенат (синклит), обеспечивая твердость наследственного преемства императорской власти, пришел к решению устранить полностью с этой дороги и Ираклону, и Мартину. Жестокая древность была слишком прямолинейна. Мало того что мать и сына послали в безвестную ссылку, но еще изуродовали их. Мартине отрезали язык, a Ираклоне - нос. Конста был провозглашен единодержавным императором и процарствовал до своей смерти в 668 г.

Бесполезным и безумным предсмертным актом Ираклия было заключение несчастного патриарха Кира в темницу. Новой властью, т.е. Мартиной и Ираклоной, Кир был освобожден и помилован. Они уже понимали, что не вина Кира - неизбежное падение Египта. Кир советовал заблаговременно сговориться с арабами, чтобы эвакуация Египта не была столь убыточной. Теперь Константинополь с грустью, но мужественно подписал (8 ноября 641 г.) договор о сдаче всего Египта в течение 11 месяцев перемирия. Арабы обязались уважать христианские церкви и не вмешиваться в религиозные дела.

Так кончилось 1000-летнее господство греков в Египте. Сам Кир умер 21 марта 642 г. Ему византийцы выбрали в преемники Петра, но уже должны были вывезти вместе с собой этого последнего «мелкитского» патриарха.

A коптский монофизитский патриарх Вениамин тотчас же был вызван завоевателями из пустыни и с привилегиями водворен в Александрии на место изгнанных «мелкитов». Но Вениамину пришлось созерцать печальную сторону этой «победы». Коптская народная масса, претерпевшая от греков гонения и даже мученичества за отрицание богословия папы Льва и Халкидонского собора, многими тысячами повалила в ислам и этим вскрыла внутреннюю подоплеку своего упорного сопротивления византийской ортодоксии. Ислам избавлял этих коптов от особых податей и льстил надеждой зажить с комфортом якобы в своем национальном государстве. «Плоть и кровь» сильнее веры как интереса только духовного. Ни копты, ни сирийцы в христианстве не были прямыми политическими врагами Византии. Они просто не хотели ничем жертвовать для защиты византийской власти. Если бы византийское правительство их не притесняло, то y них не было бы и мотива предпочитать новое арабское иго старому греческому. Так, идея религиозной монолитности, обязательная для, не могла создать более глубокой культурной и политической ассимиляции иноплеменников. A до идеи веротерпимости тогда еще человечество не дожило.

Для чего теперь византийскому правительству «игра» в «монофелитство»? Это ухищрение потеряло живой смысл. Началось отступление от навязанного самим себе «Эктезиса»…

A Рим, как ему и было свойственно, не вдаваясь в метафизические тонкости, снова выходит на свойственный ему путь традиционного консерватизма. Рим противится хитрым выдумкам византийской религиозной политики и являет собою пример и опору для сохранения вселенского православия.

Ираклий, на смертном одре видя крушение империи на Востоке и бесплодность монофелитской политики, как мы уже говорили, утвердил папу Иоанна IV и даже в письме к нему отрекся от своего авторства «Эктезиса». Иоанн IV, как секретарь Гонория, был сам невинен в ошибке Гонория. Но скоро ее заметил и еще при его жизни явно пошел по пути исправления. Существует второе письмо Гонория, уже смягчающее ошибки первого.

В актах 13-го заседания VI Вселенского собора сохранились два отрывка из писем папы Гонория. Одно из них адресовано Киру Александрийскому, a другое - патриарху Сергию. Писаны они, видимо, после получения синодики Софрония и в смущенных поисках уступок и успокоения. Гонорий пишет Сергию, что он уже и Софронию, и Киру рекомендовал, a теперь рекомендует и Сергию не говорить ни об одной, ни о двух энергиях, a рекомендует заменять этот вопрос усиленным подчеркиванием нашей веры в то, что «Один и тот же Иисус Христос действует в двух природах», что «обе природы в Лице Единого Сына Божия соединены без смешения или разделения или превращения,» (тактика «Эктезиса»).

Как и в первом письме, здесь действия и воля все еще производятся от «лица», a не от «естества». Но мысль автора устремляется к правильному производству их от «естества», т.е. природы. Очевидно, под влиянием синодики Софрония римляне начали понимать метафизическую (онтологическую) ценность формул папы Льва: agit utraque forma cum alterius communione, quod proprium est.