Читать онлайн «В стране наших внуков». Страница 22

Мартину хотелось сказать ей, что ему не так уж легко было отказаться от нее. Он достаточно силен, чтобы бороться за нее — силой ли своих мускулов или хитростью и коварством, как это делали варвары, но он не имел на это права, потому что чувствовал свою вину. Мартин схватил Маю за руку и так сжал ее, что Мая вскрикнула. И потом, вырвав руку, она долго дула на красные отпечатки его пальцев.

— Теперь я верю вам, — сказала она с покаянным видом. — Бороться с самим собой и одержать победу — это, несомненно, гораздо труднее, чем одержать победу над соперником…

Внезапно голос Май был заглушен звуком сирены. Но на этот раз это было не протяжное тревожное завывание, поднимающееся вверх, а потом по гамме звуков скользящее вниз, к предельно низкому, глубокому тону, который даже нельзя назвать звуком. Теперь ликующий, все усиливающийся звук сирены поднялся до высокой, вибрирующей ноты и остановился на ней. Сирена три раза аукнула и замолкла.

Это был первый сигнал к отплытию. С берега на красный ковер сходней посыпался град цветов и зеленых веточек. И почти одновременно хор, состоящий только из басов, затянул старинную песню, памятную еще со времен угнетения черной расы…

Солнце уже клонилось к западу. Сквозь тонкие, прозрачные облака оно походило на желток, вылившийся из разбитого яйца. Его лучи заиграли в длинном ряду окон и позолотили все вокруг…

Но вот раздался второй сигнал, и морской дворец задрожал. Провожающие торопливо сбегали по сходням, которые начали подниматься. Медленно и незаметно плавучий дворец стал удаляться от берега. Над ним появилось несколько крылатых. Они кружились над башнями и распугивали стаи чаек, собравшихся было сопровождать судно. Эти крылатые были любителями плавания в воздухе; их еще утром поднял в высоту летающий диск и теперь, к вечеру, они возвращались на землю. Летающий остров плавно садился на воду, и крылатые в последний раз кружились в лучах заходящего солнца, напоминая голубей, которые летают в сумерках, перед тем как угомониться на ночь.

Мая помахала им платочком.

— Видите? Видите? Люди-ласточки! Люди-орлы! Люди-соловьи! — воскликнула она и продолжала мечтательно: — Крылья дают гораздо большую свободу, чем ноги! Мне хотелось бы все время парить в воздухе и никогда не чувствовать усталости, а внизу, на земле, только ночевать, иметь свое гнездышко, а утром опять вверх, к облакам…

Но Мартин даже не взглянул вверх, он не сводил глаз с Май. Как зачарованный смотрел он на нее, все еще не веря, что она уже его. И вдруг он испугался, заметив, что Мая расправляет крылья и собирается взлететь, не говоря ему ни слова, как бы совершенно забыв, что он стоит рядом, и как будто желая скрыться от него в сгущающихся сумерках.

— Куда вы, куда? — закричал он в тревоге.

— За мной!

Мартин сообразил, что уже пора покинуть судно, что оно слишком далеко отошло от берега. Крылатые, которые все еще кружились над удаляющимся морским гигантом, решили предоставить его чайкам, а сами один за другим направлялись к земле.

Бросив прощальный взгляд на вспыхнувший огнями плавучий дворец, с Которого доносилась тaнцевальная музыка, Мартин устремился за Маей.

Они направились к берегу. На небе догорали последние лучи заходящего солнца. А над ним из тяжелых туч и легких облаков возникала какая-то Сказочная страна, созданная из пены, ваты и шелковых нитей. Ее краски и очертания непрестанно менялись, фиолетовые проливы то расширялись, то сужались, острова превращались в озера и озера — в острова. Исчезали розовые берега, из нагроможденных туч сползали языками в море ледники, одинокие морены устремлялись ввысь, коробился тонкий карминовый мол, улетали материки; казалось, что здесь в течение мгновения повторяется вся многовековая история земли…

Мартин опечалился, заметив, что Мая оставила в стороне чудесную страну заходящего солнца и направляется к городу, уже погруженному во мрак.

— Мая, Мая! — окликнул он ее. — Куда вы торопитесь?

Она слегка повернула голову в его сторону, чтобы он мог ее услышать,

— Домой! — ответила она. — Вы можете меня проводить! Я вам очень благодарна за прекрасно проведенный день!

Они медленно снижались над городом-садом, пока не коснулись верхушек тополей, выступавших над рощей вокруг Манной виллы. Мая легко опустилась в углубление между кучами мелкого белого песка, как в мягкую постель. Мартин же, попав в тень деревьев, потерял ориентацию и упал в нескольких шагах от Май на клумбу с тюльпанами.

Мая засмеялась, увидев, как он вскочил на ноги и быстро выбирается оттуда, расстроенный и смущенный, как балансирует среди цветов, стараясь не наступать на желтые тюльпаны и наступая на красные, которых в темноте не было видно. Мая давно уже поднялась на ноги. Она быстро подбежала к дому и нажала кнопку у дверей; в кронах деревьев зажглись круглые фонари. И, хотя можно было различить каждый листочек в отдельности, все кругом казалось нереальным, как будто в кронах каштанов и лип вдруг возник какой-то новый призрачный мир. Из полумрака выступили клумбы роз, гладиолусов и пионов. Они заиграли всеми цветами радуги, такие яркие и удивительные, как если бы их увидел слепой, который внезапно прозрел. При ярком освещении стали видны также и повреждения, которые причинил Мартин круглой клумбе.

— Тюльпаны ждут вас! — сказала Мая.

— Я все приведу в порядок, — обещал Мартин. — Я буду вашим садовником…

— В таком случае вам надо пораньше встать. Наш коврик взлетает рано утром…

— Я приду туда! — радостно воскликнул Мартин.

Мая улыбнулась.

— Мы выкупаемся в утренней заре!

Когда они прощались, желая друг другу покойной ночи, Мартин еще раз взглянул на небо, а потом вокруг себя.

— Наверху прекрасно, — сказал он. — Но на земле, Мая, на земле еще прекраснее…

С огромным увлечением и творческой радостью я писал этот рассказ в течение двух месяцев, без передышки. Мне казалось, что я создаю что-то замечательное, но теперь, когда я перечитываю написанное, тяжелые сомнения овладевают мною. Не знаю. Иногда мне кажется, что я написал хорошо, а иногда — что плохо. То я торжествую, то прихожу в отчаяние; мне хочется убежать подальше, рвать, жечь — и снова я возвращаюсь: нет, не так уж плохо, может быть, может быть… черт его знает!

Довольно! Теперь я имею право несколько дней отдохнуть и набраться новых сил.

Я прогуливался по новой улице. Поселок был только недавно достроен, ряды домов еще светились белизной — это был целый городок. Над ним, немного в стороне, поднимается невысокая труба тепловой станции. Труба вместо колокольни костела. Как прозаично! И в то же время — ведь это храм солнца, в котором зимой происходит великое превращение. Не вина в кровь, а воды в пар, который, как кровь, течет во все дома и дает людям тепло.