Читать онлайн «Сквозь завесу времени (сборник)». Страница 31

Э-Чи увидел Великого Хаса!

Хас стоял на небольшом возвышении возле дальней белой стены вигвама. Он был на голову выше Э-Чи, хотя тот считался самым высоким в племени. Кожа Хаса отливала бледной голубизной. Хас смотрел необыкновенными глазами. Черные, огромные, в пол-лица, они светились спокойным светом мудрости. Они будили в сознании Э-Чи далекие воспоминания и неясные образы.

У ног Великого Хаса лежал удивительный зверь. Э-Чи никогда не видел такого. Он был похож на дикобраза, иглы которого все время шевелились и меняли свой цвет.

Великий охотник был укутан в серебристую шкуру, которая подчеркивала стройность его фигуры и при каждом движении переливалась разноцветными искрами.

Повинуясь движению гибких рук Хаса, звуки смолкли. Великий охотник заговорил.

Его голос был звонок и мелодичен. Хас как будто рассказывал что-то. Он горячо оправдывался, убеждал, спрашивал.

И хотя Э-Чи ничего не понял из сказанного, он все же был уверен, что Великий Хас не желает ему зла.

С такими глазами нельзя сердиться из-за убитого лима.

Поэтому Э-Чи спросил:

— Ты простил меня, Великий Хас? Ты не сердишься!..

Услышав его слова, Хас замолчал. Склонив набок красивую голову, он вслушивался в сочетания звуков человеческой речи, затем быстро что-то сказал диковинному зверю, лежащему у его ног. Зверь стал увеличиваться в размерах и менять свой цвет от ярко-красного до темно-фиолетового.

В вигваме Великого Хаса потух свет. Э-Чи увидел, как засветилась дальняя стена. По ней побежали линии, окружности, треугольники, квадраты. Сплетаясь, они, казалось, плясали свой особенный охотничий танец.

Неожиданно Э-Чи увидел ночное небо со знакомыми рисунками созвездий. Он увидел, как от ребенка, сидящего за спиной у сквау, отделилась светящаяся точка. Словно охотник, отыскивающий след, она блуждала среди многочисленных мерцающих звезд. Около одной звезды точка остановилась. Звезда начала увеличиваться и превратилась в Солнце. Только оно было не таким, каким его обычно привык видеть Э-Чи. Ослепительно яркое и косматое, оно повисло в необычно черном небе. Вокруг Солнца кружили маленькие шарики.

Точка подлетела к третьему от Солнца шарику, и он начал расти. Он увеличивался на глазах, надвигаясь прямо на Э-Чи.

Э-Чи увидел горы, леса, реки, только все было маленьким, как будто он смотрел на них с вершин самой высокой скалы.

Стены вигвама заволок туман. Когда туман рассеялся, Э-Чи узнал знакомое плоскогорье. На нем стоял блестящий большой шар, а поодаль, рядом с полуразделанной тушей лима, лежал сам Э-Чи с разбитой окровавленной головой. Э-Чи увидел, как к нему подбирается страшное животное с шевелящимися иглами, и в страхе закрыл глаза руками.

Когда он открыл их, то увидел себя лежащим на белом возвышении в вигваме Великого Охотника. Склонившись над его головой, Хас сверкающими палочками разрезал ее.

"Вот он гнев, Великого Хаса! — подумал Э-Чи. — Он отрезал у меня голову".

Э-Чи поднял вверх руки и начал лихорадочно ощупывать себя. Нос, глаза, уши, да и сама голова были на месте.

Успокоившись, Э-Чи взглянул на стену. Там он увидел сияющий камень. От камня шли лучи. Один луч протянулся к шару. Стоящий на плоскогорье блестящий шар подпрыгнул и взлетел в небо. Но две черты перечеркнули камень, и шар вновь опустился на землю.

В темноте взволнованный голос Хаса вновь и вновь повторял вопрос.

Э-Чи не понимал, о чем спрашивает Великий Хас. Ему просто понравилось, как прыгает вверх-вниз огненный шар. Э-Чи весело рассмеялся…

Тогда стало темно. Звонко прозвучал приказ Великого Охотника. Э-Чи почувствовал, что поднимается вверх, летит куда-то. От блаженного состояния полета закрывались глаза.

Когда Э-Чи открыл их, то обнаружил, что лежит на том самом месте, где застиг его гнев Хаса. Вскочив на ноги, он увидел вдали блестящий шар, к которому удалялось существо, так похожее на дикобраза.

Тогда Э-Чи встал на колени и запел.

Он благодарил Великого Охотника за то, что тот отпустил его живым, он обещал класть на жертвенный камень все лакомые куски своей добычи.

Закончив песню, Э-Чи подобрал лук и стрелы, взвалил на спину убитого лима и отправился домой…

Небо посинело и стало черным, когда директор Научно-исследовательского института антропологии сложил в ящик стола бумаги. Проходя безлюдным полутемным коридором, Иван Михайлович увидел, как через щель одной из дверей пробивается и ложится на пол узкая полоска света. Директор приоткрыл дверь.

Ну, конечно, опять Костюк! Кто еще может допоздна засиживаться в институте.

Старший антрополог Александр Костюк что-то упорно рассматривал в лупу.

— Напрасно мучаешься над этим черепом, Саша, — сказал Иван Михайлович, рабочий день давно закончен, пора домой.

Костюк разогнул затекшую спину, потер поясницу и, взглянув на директора утомленными красными глазами, сказал:

— Просто не укладывается в голове, чтобы две тысячи четыреста лет назад у перуанских индейцев мог существовать такой высокий уровень медицины! Ты только посмотри, Миша, на это правильное квадратное отверстие.

С каким искусством произведена трепанация черепа! Даже сейчас немногим нашим хирургам удалось бы ее сделать лучше.

— В свое время я тоже ломал голову над этим черепом, — сказал директор, задумчиво трогая пальцем продетый в глазницу инвентарный номер, — и ничего. Одни гипотезы, догадки. А наука признает только факты…

Если бы только этот череп однажды заговорил, он рассказал бы одну из интереснейших историй… Но он молчит и хранит свою тайну.

Обелиск стоял на плоской вершине небольшого холма в восточной части города. Он был хорошо виден еще за много километров до въезда в город. Гигантское сооружение представляло собой стартующий космический корабль серебристая ракета, поднятая так высоко в небо, что порой она скрывалась в облаках.

Обелиск был воздвигнут давно, лет триста назад, в честь первых полетов к другим планетам Солнечной системы. Внутри обелиска разместился Музей освоения космоса.

С той поры как вырос над городом обелиск, а музей принял первые уникальные экспонаты, многое изменилось. Например, очертание города. Он не очень развернул свои границы, но зато обзавелся двенадцатью городами-спутниками.

Старый же город превратился в один огромный административно-промышленный комплекс с несколькими научно-исследовательскими институтами. Это и определяло современное лицо древней части города. Здесь выросли высокие, в полсотни этажей, здания центров управления.