Читать онлайн «Война с саламандрами. Дом в тысячу этажей». Страница 4

Ход истории, однако, опрокидывал слишком оптимистические прогнозы. В январе 1933 года в Германии установилась фашистская диктатура. Поднимают голову и чешские фашисты, притихшие было после неудачной попытки совершить путч в 1926 году.

Чешские прогрессивные писатели в известной мере предвидели возможность подобного поворота истории. Эмиль Вахек (1889–1964), друг молодости К. Чапека, в романе "Властитель мира" (1925), действие которого развертывается в 30-е годы нашего века, нарисовал зловещую фигуру немецкого промышленного магната Роберта Вера, вдохновившегося идеями Муссолини и стремящегося к мировому господству. Сделав своей политической марионеткой фанатичного пастора Даниэля Гаузера, он провозглашает его Спасителем Германии и Диктатором Отечества (прототипом личного секретаря и шефа политического отделения концерна Вера, а впоследствии председателя совета министров был один из активных участников первого гитлеровского путча). После захвата всей Европы Вер собирается создать на территории Чехии и Моравии "департамент Прага" (Гитлер, как мы знаем, создал в 1939 году "протекторат Чехия и Моравия"). Беру удается присоединить к своей Всемирной промышленной и торговой унии не только всю Европу, но и США (это была "гуманнейшая" война, которая велась с помощью бактериологического оружия и газов, воздействующих на психику), и только в результате революции Вер гибнет от им же созданных смертоносных лучей. Чешский вариант фашизации государства изобразил в сатирической повести "Средиземное зеркало" друг Фучика Карел Конрад (1899–1971). Министр внутренних дел одной континентальной республики находит прекрасный способ ликвидации безработицы: половину населения страны превращаете сборщиков налогов, а половину — в жандармов.

Пародийная утопия была закончена Конрадом в июне 1935 года. А 27 сентября того же года Карел Чапек направил редакторам готовившегося сборника "День мира" Максиму Горькому и Михаилу Кольцову статью "Ничего нового", в которой мы читаем: «Сегодня я кончил последнюю главу своего утопического романа. Герой этой главы — национализм. Действие весьма просто: гибель мира и людей. Это отвратительная глава, основанная только на логике. Да, это должно так кончиться: "Ничуть не космическая катастрофа, а только соображения государственные, экономические, престижные и т. п. Против этого нельзя ничего сделать"»[4]. Речь шла о романе-памфлете "Война с саламандрами".

Предыстория создания его была такова: в марте 1933 года московская киностудия «Межрабпромфильм» выпустила ленту "Гибель сенсации". В кинокартине, сценарий которой создавался при участии А. В. Луначарского, действовали механические роботы. Прочтя сообщение об этом фильме, К. Чапек опубликовал статью "Автор роботов защищается", где подчеркивал, что его роботы не были механическими, а производились биохимическим путем. "Мы не должны думать, что на нашей планете исчерпаны все возможности творчества", — писал Чапек.

Как вспоминал позднее автор, именно эта фраза и побудила его начать работу над "Войной с саламандрами".

Незадолго до этого писатель закончил философскую трилогию о путях познания, о нравственном самоопределении человека: "Гордубал", "Метеор", "Обыкновенная жизнь" (1933–1934), — в которой развивал намеченную еще в раннем творчестве мысль о том, что каждый человек в своей жизни осуществляет лишь одну из множества заложенных в нем возможностей, а остальные люди осуществляют другие возможности его собственного "я". В "Войне с саламандрами" объединились две линии творчества К. Чапека: социально-сатирическая и философско-психологическая. Это итог его размышлений об обществе, о тенденциях развития современного мира и о человеке.

В идейном фокусе романа находится многозначный символический образ-модель, который постепенно открывает все новые и новые свои грани. В иносказательном собирательном образе саламандр объединились черты роботов из пьесы "R.U.R." и человекоподобных бабочек, жуков, муравьев, выведенных братьями Чапек в пьесе "Из жизни насекомых". Две сквозные темы творчества Карела Чапека: человек и животное, человек и машина — слились воедино. Но, так же как в пьесе о насекомых и в пьесе о роботах, и здесь главной проблемой для писателя оставался человек. Что отличает его от насекомых, роботов, человекоподобных саламандр?

Энгельс писал в "Анти-Дюринге", что только при социализме человек окончательно "выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие"[5]. Насекомые в пьесе братьев Чапек были художественной метафорой, с помощью которой авторы обнажали зоологические черты в обществе, где господствует закон конкуренции как новая форма борьбы за существование. Три акта комедии — три социально-психологических среза буржуазного общества. Праздные и ничтожные мотыльки, порхающие по цветам удовольствий, — так называемый большой свет. Обитатели норок возле навозной кучи (а ведь известно: золото не пахнет!) — гротескная картина изнанки капиталистического мирного процветания, основанного на взаимном пожирании и господстве сильной личности. Наконец, военизированное государство муравьев, в изображении которого авторы, опираясь на уроки первой империалистической войны, не только с удивительной прозорливостью угадали многие черты гитлеровского рейха, но и беспощадно высмеяли всякую политику, покоящуюся на стремлении к мировому господству. Главный герой комедии — Бродяга, который, подобно Путнику в "Лабиринте мира и рае сердца" Коменского, обозревает современный ему мир в гротескном, фантастически-отстраненном отражении. Это композиционное сходство с книгой Коменского еще более явственно в описании Муллер-дома у Яна Вайсса, где Петр Брок на правах детектива как бы исследует наглядную модель общества.

В пьесе "R.U.R." и в "Войне с саламандрами" Карел Чапек использует иной композиционный прием. Это принцип призмы, вращающейся среди зеркал, и принцип перемещения в пространстве и времени. Мы узнаем, какую реакцию роботы и саламандры вызывают в разных сферах общественной жизни, в разных регионах и странах, и одновременно знакомимся с историей роботов и саламандр. Так же как в пьесе о роботах за "эрой познания" наступает "эра производства", в романе о саламандрах мы заново прослеживаем сквозь пародийную лупу всю историю капитализма, от эпохи первоначального накопления до современной империалистической стадии.

В первой книге романа саламандры — сенсационная новинка. Показывая, как мир откликается на нее, писатель блестяще пародирует приключенческие романы, голливудские сценарии, буржуазную прессу и опусы псевдоученых. Эксплуатация саламандр еще выглядит романтической авантюрой. Преобладающие интонации — ирония и юмор. Во второй книге саламандры предстают жертвами колониального грабежа и стандартизации производства. При этом писатель расширяет диапазон сатиры и подвергает бичующей критике буржуазную экономику и политику, юридические установления, нравы, религию, науку, литературу, искусство, школу.