Читать онлайн «Обманы Локки Ламоры». Страница 52

Людям не дано разбить Древнее стекло — Расколотая башня была найдена в таком виде еще первыми поселенцами, которые несмело крались по руинам более древней цивилизации.

Глубокая трещина, подобная застарелой ране в чуждом Стекле и камне, проходила через верхние этажи Расколотой башни. Этот разлом был кое-как заделан деревом, штукатуркой и другими современными материалами. Надежность ремонта не подлежала сомнению, но внешний вид оставлял желать лучшего. Соответственно, комнаты на верхних шести этажах являлись наименее востребованными во всем городе. Добраться туда можно было только по наружным лестницам — узким и кривым, вечно шатающимся под порывами ветра. Большинство обитателей верхних покоев составляли совсем юные молодцы из разных банд, находившие особый шик в подобном необычном пристанище.

«Последняя ошибка» занимала первый, самый просторный этаж Расколотой башни. После прихода Лжесвета в ней всегда было многолюдно — по сотне, а то и более, человек. Чтобы не потеряться, Локки крепко цеплялся за плащ отца Цеппа, который локтями пробивал дорогу сквозь толпу. В воздухе витали характерные ароматы, хорошо знакомые мальчику — перегар от самых разных вин и более крепких напитков, запах пота, свежего и застарелого, моча, рвота, грубые приправы и мокрая шерсть. Все это сдабривалось острым запахом имбиря и едким табачным дымом.

— А мальчишке на входе можно доверять? — прокричал Локки, стараясь перекрыть шум. — Он не украдет нашего козла?

— Ни в коем случае. — Цепп сделал сложный сигнальный жест группе мужчин, меряющихся силой рук. Несколько зрителей ухмыльнулось и помахало в ответ. — Во-первых, это его работа. Во-вторых, я хорошо заплатил. И в-третьих, только сумасшедший польстится на Кроткое животное.

Название «Последняя ошибка» несло в себе определенную символику — заведение служило своеобразным памятником людям, проявившим недостаток находчивости перед лицом жизненных обстоятельств. Стены таверны были размалеваны множеством остроумных граффити; под каждым значилась надпись-приговор: «Он прокололся». Над стойкой красовалось полное боевое облачение рыцаря с пробитым на груди панцирем. По стенам были развешаны сломанные клинки и разбитые шлемы, обломки весел, мачт и разорванные в клочья бушлаты матросов. Хозяин таверны особо гордился тем, что увековечил память каждого корабля, затонувшего в окрестностях Каморра за последние семьдесят лет.

Именно в это заведение отец Цепп и притащил Локки Ламору, словно шлюпку на буксире у галеона. В южной части зала на возвышении располагался альков, частично завешенный портьерами. Рядом стояла группа людей с цепкими глазами. Все они, даже несколько женщин, были буквально увешаны оружием, нося его открыто и напоказ: кинжалы, дротики, медные и деревянные дубинки, короткие тесаки, топорики и арбалеты — от маленьких уличных до больших, способных убить лошадь и даже пронзить камень (во всяком случае, так казалось оробевшему Локки).

Один из этих стражей остановил отца Цеппа, и они шепотом перекинулись парой слов. Затем он отправился с докладом в альков, в то время как его товарищи продолжали сверлить взглядами Цеппа и его спутника. Вскоре охранник вернулся и поманил пришельцев внутрь.

Так Локки впервые попал на аудиенцию к Венкарло Барсави. Капа Каморра восседал на простом табурете за обычным деревянным столом. Чуть поодаль у стены замерло несколько человек из числа любимчиков — достаточно близко, чтобы в случае нужды мгновенно оказаться рядом, но достаточно далеко, чтобы не слышать разговоров начальства.

Барсави был крупным широкоплечим мужчиной — та же стать, что и у отца Цеппа, — но ощутимо моложе его. Черные напомаженные волосы были туго стянуты на затылке, а подбородок окаймляла густая борода, заплетенная в три косицы — одна поверх другой. При каждом резком движении они мотались, как витые веревки, достаточно грубые, чтобы больно хлестнуть по голой коже.

Барсави был одет в камзол, жилет, бриджи и башмаки из одного и того же темного материала. Локки с удивлением разглядывал толстую, необычайно жесткую кожу — лишь пару минут спустя мальчик понял, что она принадлежит акуле. Внимание привлекали странные белые пуговицы, украшавшие жилет и манжеты капы. Такая же неровная шероховатая бусина имелась на булавке, которой был сколот красный шейный платок. О великие боги, это человеческие зубы!

На коленях у Барсави сидела девочка примерно одного возраста с Локки — с коротко подрезанной копной темных вьющихся волос и нежным овальным личиком, на котором с недетской настороженностью мерцали большие черные глаза. Одета она была не менее странно и своеобразно, чем сам капа: из-под подола белого, шитого золотом шелкового платья, какое пристало дочери аристократа, выглядывали черные кожаные башмачки с металлическими набойками и острыми шипами на пятках и носках.

— Так вот он какой, этот юный гений, поставивший в тупик нашего дорогого Делателя Воров. — Голос у Барсави был низкий, говорил он слегка в нос, с едва уловимым вераррским акцентом.

— Тот самый, ваша честь. — Отец Цепп подтолкнул Локки вперед. — Теперь он благополучно ставит в тупик меня и моих воспитанников. Позвольте представить вам Локки Ламору, бывшего обитателя Сумеречного холма, а ныне послушника Всеблагого Переландро.

— Скажем проще — НЕКОЕГО божества, — фыркнул Барсави и потянулся за маленькой деревянной коробочкой, лежащей на столе возле его локтя. — Как приятно видеть твое чудесное исцеление, Цепп! Давай покурим на радостях. Вот, угощайся. Джеремитский «Черный корень» — высший сорт, только на этой неделе доставили.

— Не могу отказать себе в таком удовольствии, Венкарло. — Цепп принял туго свернутую сигару в красной обертке. Пока мужчины по очереди склонялись над вощеным фитильком для прикуривания (при этом Цепп ловко подбросил на стол маленький мешочек с пожертвованиями), девочка успела составить определенное мнение о юном госте.

— По-моему, папа, он просто маленький уродливый мальчишка. Похож на скелетик с кладбища.

Капа закашлялся, выпуская первый клуб дыма. Уголки его рта поползли наверх в скептической усмешке.

— А ты, моя милая, — крайне неосмотрительная в суждениях маленькая девочка! — Барсави снова затянулся и выпустил прямой столб прозрачного дыма. Комната наполнилась приятным сладковатым запахом с ноткой жженой ванили. — Прошу извинить мою дочь Наццу. Я повторяю ошибку большинства отцов — ни в чем не могу ей отказать, потакаю всем капризам. В результате девчонка растет с замашками пиратской принцессы. А сейчас, заполучив новые опасные ботиночки, она стала и вовсе невыносима.