Читать онлайн «Пятый персонаж (Дептфордская трилогия - 1)». Страница 54

Некоторые наши учителя, из тех, что помоложе, крыли его последними словами. Англичане либо канадцы, учившиеся в Англии, они были преисполнены мудрости Лондонской школы экономики* [Лондонская школа экономики - один из колледжей Лондонского университета.] и теорий журнала "Ньюстейтсмен", номера которого появлялись у нас в учительской примерно через месяц после выхода. Я никогда не имел каких-то определенных политических воззрений (исторические исследования, а также любовь к мифам и легендам сильно притупляют интерес к современной политике), и меня очень забавляло, как эти бедняги, работающие за жалкие гроши, обзывают Боя и иже с ним "ка-питтл-истами"* [Питтл (pittle) созвучно слову pitiful, жалкий, - что и обыгрывается в тексте чуть дальше. Также налицо параллель с Рабле, у которого была следующая игра слов: gentilshommes ("жентийом", т.е. дворяне, благородные люди) jans-PILL'hommes ("жан-ПИЛ-ом"), где PILL - усеченная форма глагола "грабить".], непременно выделяя середину слова; насколько я понимаю, такое модное по тем временам произношение особо подчеркивало низость и презренность богачей. Я никогда не встревал в их разговоры, и никто из них не знал о моем близком знакомстве с ка-питтл-истом, чья привлекательная внешность, элегантный стиль жизни и несколько даже чрезмерное преуспеяние делают их пиджаки с кожаными заплатками на локтях, их дышащие на ладан брюки и их добываемый в поте лица хлеб воистину жалкими. Мне казалось, что Бой, которого они ненавидят не зная, никак не связан с тем Боем, которого я вижу не реже двух раз в месяц, а зачастую и чаще, так что не было никакого смысла вставать на его защиту.

Я был обязан своим положением в жизни Боя тому факту, что только со мною он мог говорить о Леоле откровенно. При всех своих стараниях она никак не могла поспеть за стремительным социальным ростом мужа. Бой был гением, то есть человеком, способным великолепно, без малейших усилий делать то, для чего большинству людей требуется предельное напряжение. Он гениально делал деньги, такие люди рождаются ничуть не чаще больших художников и поэтов. Простота его методов и виртуозность, с какой они применялись, ошеломляли, завистники говорили, что ему просто везет, а люди вроде моих молодых коллег попросту называли его мошенником, однако Бой сам создавал свое везение, и на него ни разу не падала даже тень финансового скандала.

Честолюбие Боя не ограничивалось сферой финансов, и он максимально использовал свои отношения с принцем Уэльским; поздравительная открытка на Рождество - вот, собственно говоря, и все эти отношения, однако Бой искусно, не переходя на бессмысленное бахвальство, представлял их как нечто более значительное. "В этом году его не будет с ними в Сандрихеме* [Сандрихем одна из загородных королевских резиденций.], - говорил он в преддверии Рождества. - Да и понятно, скучноватая там атмосфера". Создавалось впечатление, что он получает информацию неким конфиденциальным образом, возможно - из личной переписки, хотя любой желающий мог прочитать то же самое в газете. Все приятели Боя мгновенно понимали, кто он такой, этот "он", - либо мгновенно переставали быть его приятелями. В молодом человеке, не столь блестяще преуспевающем, все это выглядело бы несколько комично, но среди знакомых Боя не было людей, склонных смеяться над несколькими миллионами долларов. И вот после рождения Дэвида стало ясно, что Леола не поспевает за мужем в восхождении по социальной лестнице.

Смазливое личико - хорошее приданое, но ненадежный капитал, замужней женщине его хватает ой как ненадолго. Леола, Бой и я, все мы были уже не первой молодости, мне давали даже чуть больше моих тридцати двух лет, Бою чуть меньше (он и вправду был младше, но всего на два месяца). Леола была младше нас на какой-то неполный год, но все еще сохраняла повадки юной девушки, мало соответствовавшие ее возрасту и положению. Она не ленилась на уроках по бриджу, маджонгу, гольфу и теннису, каждый месяц она через силу, но все-таки домучивала очередную "книгу месяца", и только четырехтомная "Кристин, дочь Лавранса" оказалась свыше ее сил; она с озадаченным видом слушала пластинки "Весны священной" и с каким-то не таким, как надо, восторгом "Болеро" Равеля, но все это было как горох об стенку, никакие премудрости в голове Леолы не откладывались, а только порождали у нее недоумение и горькое ощущение собственной никчемности. Леола сломалась на безнадежных попытках развить у себя утонченный вкус, стать культурной, современной, живо на все откликающейся женщиной, достойной своего мужа. Она любила ходить по магазинам, но совершенно не умела одеваться; обожая "симпатичные" вещи, она разукрашивала свои платья девчоночьими оборками и кружавчиками, в то время как в моду входили простые, строгие линии и общий дух жизненной искушенности. Если Бой отпускал Леолу за покупками одну, она непременно возвращалась с "очередной мэрипикфордовской тряпкой" (его выражение), а совместные походы по парижским магазинам заканчивались обычно морем слез, потому что он брал сторону опытной продавщицы против застывшей в нерешительности жены, у которой при близком контакте с любым франкоговорящим существом тут же вылетал из головы весь потом и кровью оплаченный французский. Да и по-английски она изъяснялась далеко не с той изысканностью, каковая подобает супруге человека, коротко знакомого с принцем. "Если уж тебе никак не обойтись без деревенских выражений, - поучал ее однажды Бой, - так говори хотя бы: "Господи Иисусе", а не "Господи Исусе". И не называй ты кружку бокалом, а бокал большой рюмкой, неужели это так трудно? И не говори "про его", сколько раз тебе говорить, что нужно говорить "про него"".

Поначалу Леола взвивалась от таких поучений и давала им достойный отпор, она не понимала, с какой это стати она должна равняться на всех этих напыщенных задавак и говорить не как все нормальные люди, а как-то там по-другому и что такого плохого в естественном поведении, чего это она должна манерничать как не знаю кто. В подобных случаях Бой утихомиривал ее "игрой в молчанку"; он ничего не говорил, но Леола слышала в его молчании ответы на все свои святотатственные дерзости: нет ничего напыщенного в том, чтобы вести себя в соответствии со своим общественным положением, среди людей нашего круга принято говорить иначе, чем в Дептфорде, а что касается естественного поведения, ты же вроде хочешь, чтобы гувернантка отучила маленького Дэвида есть руками и писать на пол, хотя такое поведение для него вполне естественно, так что бросим эти глупые разговоры насчет "естественности". Правота Боя не вызывала сомнений, поэтому Леола поднимала белый флаг и снова старалась стать такой, какой он хотел ее видеть.