Читать онлайн ««Если», 1998 № 07». Страница 93

Не так ли и сам кинематограф, порой наивно и с детской непосредственностью, прибегает к помощи фантастических комедийных мотивов для того, чтобы развлечь себя и повеселить других, хотя кто-то может сказать, что все это от лукавого. Между прочим, одна из ранних фантастических комедий француза Жоржа Мельеса, основоположника кинофантастики, стихийного изобретателя многих трюков и эффектов, называлась «Четыреста шуток дьявола», а во французском языке слово «четыреста» имеет еще и идиоматическое значение: как у нас, например, «миллион улыбок» или «мильон терзаний».

Большой успех в минувшем году получила американская лента «Люди в черном» Барри Зонненфельда о вторжении инопланетян, которая, в отличие от предшествующего рекордсмена 1996 года «Дня независимости» Роланда Эммериха, решена в комическом плане. Однако не столь сатирична и саркастична, как, допустим, «Марс атакует!» Тима Бэртона. Оказывается, даже в жанре фантастической комедии надо соблюдать умелое (и умное!) равновесие между развлекательным и серьезным, доброй иронией и злой насмешкой, пресловутым голливудским стремлением к хэппи энду и вполне понятным желанием авторов драматичнее, а подчас и угнетающе обрисовать черными (или черно-юмористическими) красками облик грядущего.

Страх и смех, слезы и улыбки должны быть умело дозированы, и это как раз подтверждают суперхиты американского проката, справедливо считающегося самым стойким поклонником кинофантастики во всех ее видах. В частности, фильм «Люди в черном» почти достиг показателей продержавшейся целую дюжину лет в гордом одиночестве картины «Охотники за привидениями» Айвена Райтмена, в которой были смешаны, как в тигле некоего алхимика, самые разнообразные ингредиенты: фильм ужасов, комедия, более того — откровенная пародия на наши увлечения мистико-фантастическими бреднями. Подобный же комический элемент присутствует даже в мелодраме «Призрак» Джерри Цукера. Кстати, Вупи Голдберг, исполнительница роли эксцентричной женщины-экстрасенса, помогающей призраку встретиться в реальной жизни с его бывшей женой, получила премию «Оскар» — а ведь фантастические фильмы в основном избалованы наградами лишь в области спецэффектов.

Да и ленты, следующие долее в списке лидеров проката за всю историю американского кино, тоже содержат этот «джентльменский набор» из легкой мистики, развлекательных ужасов и невероятных сюжетных допусков, позволяющих вроде бы обычной истории предстать в экстравагантно-фантастическом обличье. «Гремлины» и «Гремлины-2: Новый выводок» Джо Данте, «Подростки-мутанты черепашки-ниндзя» Стива Бэррона, «Охотники за привидениями-2» того же Айвена Райтмана, «Семейка Адамс» и «Ценности семейки Адамс» (опять в постановке Барри Зонненфельда), «Каспер» Брэда Силберлинга, «Битлджюс» Тима Бэртона.

Впрочем, тут сложно провести четкую границу между фантастическими комедиями и комиксами: ведь элементы смешного и сверхъестественного есть и в серии «Человек-Летучая мышь» Тима Бэртона и Джоэля Шумахера, и в анимационно-игровой ленте «Кто подставил кролика Роджера?» Роберто Земекиса, и в подражательном по отношению к ней «Космическом броске» Джо Питки, и в эксцентрической картине «Флинтстоуны» Брайана Леванта. А ведь существуют еще и сказки: с актерами («Санта Клаус» Джона Пэскуина), аниматронными говорящими животными («Крошка» Криса Нунена) и с куклами («Ночь перед Рождеством» Хенри Селика под руководством Тима Бэртона).

Но все-таки в более точном смысле слова фантастическими комедиями следует считать трилогию «Назад в будущее» Роберта Земекиса с классическим мотивом путешествия во времени, или фильмы «Дорогая, я уменьшил детей» Джо Джонстона и «Дорогая, я увеличил ребенка» Рэндала Клайзера с не менее популярной в фантастике идеей изменения человека в размерах, или «Маску» Чарльза Рассела со столь же укорененной в литературе и искусстве традицией кратковременной смены своего лица. А «Чокнутый профессор» Тома Шэдиака как бы сочетает две последние из названных сюжетных линий, потому что герой благодаря волшебному эликсиру не только улучшает свою сверхполную фигуру, но и в корне меняет характер, превращаясь из робкого и рассеянного ученого в энергичного ловеласа. Любопытно, что прежняя версия 1963 года (являясь, в свою очередь, вольным переложением знаменитой повести «Доктор Джекил и мистер Хайд» Роберта Льюиса Стивенсона) не вызвала такого ажиотажа, как в 1996 году. И словно вспомнив о чудаковатых киногероях прошлого, компания Уолта Диснея срочно сделала новый вариант своей фантастической комедии «Рассеянный профессор» об изобретателе некой ожившей субстанции и выпустила под занавес 1997 года «Флаббер» (или «Летающая резина») Леса Мэйфилда, который всего лишь за месяц собрал в прокате 70 миллионов долларов.

Стремление подростка побыстрее повзрослеть («Большой» Пенни Маршалла) или, напротив, остаться ребенком, несмотря на свое прогрессирующее взросление («Джек» Фрэнсиса Форда Копполы), вдруг омолодиться в старческом возрасте («Кокон» Рона Хоуарда), желание женщины изо всех сил и любой ценой сохранить свою молодость («Смерть ей к лицу» Роберта Земекиса) — все это, несомненно, знакомые истории, приобретающие спустя века зрелищно-эффектное и компьютерное превращение в современном кино. Можно заполучить себе брата-близнеца из пробирки, похожего как Давид на Голиафа («Близнецы» Айвена Райтмана), или несколько точных копий в результате клонирования («Множество» Хэролда Рэмиса). Мотив «воссозданного Прометея», введенный в обиход почти два века назад Мэри Шелли в «Франкенштейне», даже несмотря на то, что неоднократно был язвительно высмеян в ряде пародий (наибольшей популярностью заслуженно пользовался «Молодой Франкенштейн» Мела Брукса), по-прежнему волнует кинематографистов и заставляет их придумывать все новые и новые вариации старых сюжетов.

Однако человек порой сам хотел бы выступить в роли вершителя судеб, поворачивая время вспять, пытаясь переиграть собственную жизнь («Мистер Судьба» Джеймса Орра), или же вырваться из ненароком остановленного мгновения, вовсе не выглядящего таким уж прекрасным («День Сурка» Хэролда Рэмиса). А кинематограф нарочно разрушает в течение века создаваемую им иллюзию, демонстрируя прозрачность границ между реальным и ирреальным, возможность взаимопроникаемости одного мира в другой («Последний герой боевика» Джона Мактирнена). Хотя, надо сказать, гораздо более изысканно это было сделано еще в «Пурпурной розе Каира» Вуди Аллена, а намного раньше, в 20-е годы, великим Бастером Китоном в «Шерлоке-младшем».