Читать онлайн «Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка». Страница 14

Несколько воинов остановили своих животных прямо перед Кикахой. Другие разъехались и окружили его со всех сторон.

Вождь — седой коренастый мужчина — направил мусоида к Кикахе. «Лось» покорно двинулся к незнакомцу, но, судя по его округлившимся выпуклым глазам, идея хозяина ему не нравилась.

Из-за выступа горы в сопровождении вооруженных верховых выезжал караван. Женщины, дети и собаки следовали за мусоидами, которые тянули волокуши, нагруженные шкурами, деревянными шестами и небогатой утварью.

Вождь обратился к пленнику на незнакомом диалекте. Не ожидая, что его поймут, Кикаха тем не менее произнес фразы на двадцати различных языках; в том числе английском, французском, немецком, тишкветмоакском, хровакском и микенском, на диалектах верхнегерманской Дракландии и степных полуконей Лакоты, на языках властителей и хамшемов. Потом добавил несколько известных ему фраз на латыни, греческом, итальянском и испанском. Но вождь бесстрастно покачал головой.

Этого и следовало ожидать. Однако Кикаха надеялся, что их предки попали сюда с Земли. Жаль, что туземцы не говорили на каком-нибудь известном языке.

Впрочем, встреча имела и положительную сторону — его пока не убили. Хотя, возможно, его хотели сначала подвергнуть пыткам. Зная, как обращаются с пленными на уровне Америндии, Кикаха не испытывал особого оптимизма.

Вождь взмахнул оперенным копьем и что-то сказал сопровождавшим его воинам. Двое из них спешились и осторожно приблизились к Кикахе. Тот с улыбкой вытянул перед собой руки, показывая пустые ладони.

Однако его улыбка не успокоила туземцев. Нацелив копья в грудь пленника, они медленно подошли к нему.

Будь Кикаха покрепче, он попытался бы добраться до ближнего «лося» с пустым седлом. Но и тогда ему пришлось бы прорываться через кольцо из двадцати воинов. Бывали случаи, когда он сражался и с большим числом противников, но тогда в его мышцах играла сила и голод не подводил живот. Не то что теперь. После болезни и бессонной ночи он чувствовал себя уставшим и слабым.

Оба воина уступали ему в росте — первый был около пяти футов шести дюймов, второй — на пару дюймов выше. Этот юноша перебросил копье в левую руку и вытянул правую вперед.

Кикаха понял, что туземец требовал его нож. Пожав плечами, он медленно вытащил клинок из ножен.

Конечно, Кикаха мог бы метнуть нож в горло первого воина. Но рядом стоял второй. Хотя, если сбить его с ног, вырвать из рук копье и побежать… Кикаха решил, что ему лучше забыть об этом.

Воин взял нож и показал его остальным. Судя по лицам туземцев, они впервые видели оружие из металла. Вождь что-то сказал, и юноша, подбежав к нему, с почтением отдал клинок. Седобородый мужчина повертел его в руках, осторожно потрогал пальцем острое лезвие, а потом провел ножом по кожаному ремню, на котором крепился его боевой щит.

Лезвие без труда разрезало сухую кожу, и когда щит упал на землю, среди туземцев послышались удивленные возгласы.

Вождь задал Кикахе какой-то вопрос. Вероятно, ему хотелось узнать, где пленник добыл такую вещь. Кикаха никогда не отказывался от лжи во имя спасения и указал на горы, к которым направлялся до встречи с туземцами.

Вождь задумчиво посмотрел на нож и отдал несколько приказов. Два спешившихся воина связали руки Кикахи кожаным ремнем. Отряд дозорных двинулся дальше, а вождь и двое его помощников спустились со своих «лосей». Через пятнадцать минут к ним подъехали первые волокуши каравана.

Объясняя племени ситуацию, вождь то и дело махал копьем в сторону далеких гор. Когда возбужденные голоса переросли в галдеж, он приказал всем замолчать и принялся отдавать распоряжения. К тому времени Кикаха подсчитал количество людей — тридцать мужчин, сорок женщин и двадцать детей. Итого, включая дозорных, девяносто человек.

Дети были разных возрастов — от грудных младенцев до почти возмужавших юношей и женственных девиц. Что касается женщин, то в общей массе брюнеток Кикаха заметил лишь несколько шатенок. Почти у всех были светло-коричневые глаза, хотя встречались карие и даже голубые. Некоторые из женщин выглядели довольно привлекательно. Все, от мала до велика, носили только короткие юбки из дубленой кожи. Дети ходили голышом, и их тела покрывал слой грязи. Впрочем, то же относилось и к взрослым. От них пахло так, словно они не видели воды месяц или два.

Тем не менее несколько «лосей» везли волокуши с большими кожаными мехами, в которых булькала вода. На остальных повозках лежали кучи шкур, корзины с сушеными фруктами, ветви деревьев и оружие. Кикаха не увидел ни тентов, ни навесов. А значит, во время дождей люди беспомощно терпели непогоду, как гнев и кару небес.

Племя устроило небольшой привал. Женщины начали доить «лосих» и кормить уставших мусоидов. Кикаху окружили несколько воинов. Пока одни целились в пленника копьями, другие срывали с него одежду. Вождь забрал себе порванные джинсы и ботинки, готовые вот-вот развалиться на части. Осматривая трофеи, старик восторженно кряхтел, а потом попытался натянуть на себя джинсы, но его широкие ягодицы и выпиравший живот в них просто не умещались. Он решил проблему, надрезав пояс штанов в нескольких местах. Ботинки, наоборот, оказались большими, однако вождь, не задумываясь, напялил их на ноги.

Найдя в заднем кармане пакет с отравленными дротиками, он раздал их воинам, чьи копья не имели кремневых наконечников. Те прикрепили дротики к своему оружию и стали забавляться, замахиваясь друг на друга копьями. Особенно им нравилось, когда напуганные люди отпрыгивали в разные стороны.

Кикахе оставили только дырявые жокейские трусы.

Чуть позже из стада вывели большую «лосиху». Животное оседлали, и Кикахе велели взобраться на нее. Устроившись в седле, он ухватился за поводья связанными руками. Вождь отдал приказ, и к лодыжкам пленника привязали кожаный ремень, протянутый под животом мусоида. Караван тронулся в путь. Пожилая женщина — единственная старуха, которую Кикаха увидел среди туземцев — заиграла странную мелодию на флейте из длинной кости.

Они ехали около часа. Добравшись до канала, племя устроило стоянку — если так можно назвать простую и незатейливую процедуру привала. Кикаха по-прежнему сидел на «лосихе», забытый всеми, кроме одного охранника. Все остальные блаженствовали и купались.

Кикаха заподозрил, что его решили оставить в седле до самой «ночи». На него набросился рой голубых мух, и когда охранник наконец развязал ремень на его ногах, Кикаха чувствовал себя, как йог, неудачно переспавший на гвоздях. Он неловко спустился на землю и взглянул на худенького юношу, которому вождь поручил охрану. Тот стоял, опираясь на копье, и ждал, когда его сменят. Парню тоже хотелось искупаться.