Читать онлайн «Штамм «Андромеда»». Страница 35

– Вот не знал, что спутников так много, – заметил Холл.

– Вероятно, их гораздо больше. Специалисты из ВВС считают, что вокруг Земли летает множество всякого лома – гайки, болты, куски металла – и по довольно стабильным орбитам. Конечно, совершенно стабильных орбит, как вам известно, не бывает. Без регулярных коррекций спутник в конечном счете сойдет с орбиты и начнет по спирали снижаться к Земле, пока не сгорит в плотных слоях атмосферы. Но с момента запуска до гибели спутника могут пройти годы и даже десятилетия. В общем ВВС ориентировочно оценивают общее число объектов, летающих по орбитам спутников Земли, тысяч в семьдесят пять…

– Так что «Скуп» мог и столкнуться с каким-нибудь мелким обломком?

– Вот именно. Вполне мог.

– А с метеоритом?

– Такая возможность тоже есть, и Ванденберг отдает предпочтение именно ей. Случайное событие, вероятнее всего, метеорит…

– Были в эти дни метеоритные ливни?

– Судя по всему, нет. Но это отнюдь не исключает столкновения с метеоритом-одиночкой…

– Хм, – прокашлялся Ливитт, – не забудьте, что есть еще одна возможность…

Стоун поморщился. Он знал, что микробиолог наделен богатым воображением и что это качество составляет и силу и слабость Ливитта как ученого. По временам предположения Ливитта ошеломляли и от них захватывало дух, иногда же они вызывали просто раздражение.

– Не слишком ли фантастично предполагать, – сказал Стоун, – что спутник обязательно наскочил на обломок внегалактического происхождения? Скорее все же..

– Согласен, – перебил Ливитт, – это фантастично. Гипотеза, что называется, притянута за уши. Но думаю, что и забывать о ней мы не имеем права…

Раздался глухой удар гонга. Вкрадчивый голос уже знакомой Холлу мисс Глэдис Стивенс из штата Омаха тихо сказал:

– Господа, вы можете проследовать на пятый уровень.

Стены тут были окрашены в спокойный голубой цвет, и комбинезоны тоже были голубые. Бертон показал Холлу все помещения.

– Этот уровень в плане выглядит так же, как и другие: кольцо, вернее несколько концентрических колец. Сейчас мы с вами во внешнем кольце – здесь мы живем, здесь же кафетерий, спальни и все такое. В следующем кольце – лаборатории. А за ними – герметически изолированная от нас центральная часть. Там-то и находятся сейчас спутник и оба выживших…

– Так они от нас изолированы?

– Совершенно верно.

– Как же мы до них доберемся?

– Вы когда-нибудь пользовались защитной камерой с перчатками? – спросил Бертон.

Холл покачал головой. Бертон объяснил, что так называются прозрачные камеры для работы со стерильными материалами. В стенках камер прорезаны дырки с герметически закрепленными перчатками. Всунешь руки в перчатки – и работаешь с материалами в камере, прикасаясь к ним не пальцами, а стерильной поверхностью перчаток.

– Мы пошли еще дальше, – продолжал Бертон. – У нас целые комнаты представляют собой гипертрофированные защитные камеры. Там уже не рукавицы, а комбинезоны из пластика, куда можно влезть целиком. В общем увидите…

По дугообразному коридору они подошли к двери с табличкой «Главный контроль». Ливитт и Стоун уже были там и молча работали. «Контроль» представлял собой довольно тесную комнату, забитую всевозможной электронной аппаратурой. Одна стена была стеклянной, и сквозь нее можно было видеть все, что делается в соседнем помещении.

Холл, никогда раньше не видевший капсулу «Скуп», с интересом следил сквозь стекло, как механические руки подняли ее и бережно опустили на стол. Она оказалась меньше, чем он ожидал, – всего около метра длиной; один ее конец был опален и оплавлен при вхождении в плотные слои атмосферы. Механические руки откинули маленький ковшеобразный лоток на боковой поверхности капсулы и открыли доступ внутрь.

– Ну вот, – сказал Стоун, снимая пальцы с рукояток управления. Рукоятки были похожи на медные кастеты. Оператор вставлял в них свои руки, и манипуляторы за стеной в точности повторяли любое его движение. – Следующая наша задача – определить, сохранились ли в капсуле биологически активные агенты. Какие будут предложения?

– Крыса, – ответил Ливитт. – Черная норвежская крыса.

Черная норвежская крыса на самом деле совсем не черная: название просто обозначает породу лабораторных животных, вероятно, самую знаменитую в истории науки. Когда-то, разумеется, крыса эта была и черной, и норвежской; но за многие годы, что ее разводили искусственно, она постепенно сделалась белой, маленькой и совершенно ручной. «Биологический взрыв» создал огромный спрос на генетически однообразных животных, и за последние тридцать лет было выведено более тысячи «чистых», специально лабораторных пород. Теперь любой ученый в любой стране может ставить на черной норвежской крысе любые опыты с полной уверенностью, что другие ученью в других странах могут проверить или продолжить его работу на практически идентичном материале.

– И повторить на резусе, – добавил Бертон. – Рано или поздно придется перейти к приматам…

Возражений не последовало. Программа «Лесной пожар» предусматривала, что наряду с опытами на мелких животных может возникнуть необходимость использовать низших и даже высших обезьян. Вообще говоря, с обезьянами работать очень нелегко: приматы слишком враждебны, слишком быстры и сообразительны. Особенно не любят ученые южноамериканских обезьян с хватательными хвостами: во время укола обезьяну держат три-четыре лаборанта и все же та ухитряется цапнуть шприц хвостом и зашвырнуть в другой угол лаборатории…

Теоретическое обоснование опытов с приматами очевидно: биологически они ближе всего к человеку. В пятидесятых годах отдельные экспериментаторы, не останавливаясь перед хлопотами и расходами, пытались ставить опыты на гориллах – внешне самых похожих на человека животных. Но к 1960 году было доказано, что биохимически ближайший родственник человека – не горилла, а шимпанзе. (Вообще подбор лабораторных животных по принципу сходства с человеком приводит подчас к удивительным результатам. Например, для иммунологических и онкологических исследований лучше всего, как оказалось, подходит хомяк, поскольку реакции его весьма близки человеческим, а при изучении деятельности сердца и системы кровообращения человека самый подходящий объект, как ни странно, свинья.) Стоун снова взялся за рукоятки манипулятора и начал осторожно двигать ими. Сквозь стекло было отчетливо видно, как металлические пальцы протянулись к дальней стене смежного помещения – там стояло несколько клеток с лабораторными животными, отделенных от комнаты герметической переборкой с несколькими дверцами. Эти дверцы почему-то напомнили Холлу автоматы для продажи закусок.