Читать онлайн «Фантастика, 1966 год. Выпуск 1». Страница 11

Сам марсианин от темноты не страдал. Включив кожное ночное зрение, он разбирался среди всех этих пеньков, рытвин и стволов если и не идеально, то по крайней мере не хуже обыкновенного близорукого, потерявшего очки. On страдал от другого - какое-то легкое стрекотанье, легкий звон, какой бывает, если задеть конец острия скальпеля, то и дело этот тре вожный звук возникал возле уха или носа, и тотчас следовало тягостное жжение. “Кислота, что ли, с неба капает, может, электрические шарики в воздухе плавают?” - спрашивал он себя при приближения зудящего звука, и тут же его кожа ощущала молниеносный тонкий ожог, от которого поврежденный участок кожи переставал видеть и окружающий лес как бы заливало сумерками. Тогда он присаживался на ненек отдохнуть, поразмыслить о событиях последних дней.

“А на каком языке я сейчас думаю?” - спохватился он.

Действительно, на каком языке размышлял марсианин?

После того как немногочисленные двигатели марсианского корабля, выбрасывая бесцветные струи гравитационных зарядов, подогнали аппарат к Земле, межиланетчик сбавил скорость и иаавно лрипечатался днтцем среди валунов заповедника. Пока марсианин приходил в себя - все-таки маневр стоил ему нервов и энергии, корабль безо всяких принуждений принял вид окружавших предметов. Короче, стал одним из валунов, изобилующих в окружности. Совершенно случайно одна его сторона ориентировалась на очищенные камни, другая - на объекты, испещренные надписями разного калибра и значения.

Поэтому и корабельная обшивка с одной стороны не имела ничего общего с грамотой, с другой же приобрела читательский интерес. На корме корабля теперь красовались и “Петр Столбннков был здесь в разгар празднующей природы”, и “Вера моими же… Василий”, и “Накопил и машину купил” - пo-видимому, след посещения работника сберегательных трудовых касс, а также одна небольшая напевная зарифмовка, какую детям до шестнадцати, да и сверх этого лет читать не рекомендуется.

Марсианские конструкторы настояли именно на такой схеме приземления: подлет к ночной полосе планеты, торможение, посадка плюс метаморфоза под естественный ландшафт.

По мнению конструкторов, этот комплекс обеспечивал полную сохранность тайны, а тайна, когда речь идет о выходе на дикие, а порой и чудовищные планеты,- лучшая гарантия безопасности.

– Мы не знаем, - говорили они, - кого пилоты встретят в пути. Врагов, друзей, неразборчивых в нище людоедов или задумчивых гуманистов? Метаморфоза корабля поможет избежать неприятностей разоблачения, сохранить в целости секрет корабельных устройств.

Пожалуй, по-своему эти конструкторы были и правы. Впрочем, они только подражали природе, настаивая на своем, природе, в которой принципы мимикрии давно и широко внедрялись в целях защиты от так называемого “всякого случая” частенько несущего с собой позор, увечье, а то и прямую смерть.

Подражая, конструкторы, однако, избежали слепого копирования вековечных образцов защиты, а внесли кое-что и от себя. Так, например, корабль обладал способностью внезапно утяжеляться в несколько раз и на глазах изумленной публики проваливаться в недра планетных слоев. Испытания показали, что корабль шел вниз легко, как топор, брошенный в водоем.

По прошествии опасного момента пилот нажимал кнопку многократного уменынителя тяжести, и тогда корабль пулей вылетал наверх. Это рацпредложение спасло нескольких путешественников, но вызвало толки среди населения соответствующих планет. Конечно, после приведения подобного приема пилот должен был как можно быстрее уводить корабль в космос, ибо версия “рассосался в атмосфере” становилась крайне непопулярной, а место провала превращалось в одно из самых людных и шумных мест вселенной. Поэтому нажимать на кнопку утяжеления разрешалось в самых крайних случаях.

Другая техническая диковинка - акустика корабельной обшивки - тоже была результатом предусмотрительности изобретателей. Звуки, зародившиеся во внешнем пространстве, свободно проникали в кабину, будто никакой обшивки и не было.

Наоборот, любые внутренние звучания корабля аккуратно запирались стенками, так что при любых обстоятельствах пилот мог развлекаться музыкой громкого звучания или греметь гаечными ключами.

Экспедиция, облюбовавшая плоскую крышу корабля-валуна под- очаг и трапезные сборы, язык за зубами не держала, диапазон интересов изыскателей узостью не грешил, и любопытнейшая информация лилась потоком в уши затаившегося марсианина.

Сначала, разумеется, он не понимал из этих разговоров ничего. Но потом эластичные органические пластинки, искусно вшитые в борта пиджака, вдосталь наглотались новыми словами, а длинные цепи молекул перетряхнули их и пустили в электроды в виде расшифрованных импульсов, пригодных для усвоения мозгом. Импульсы обработали нужные участки мозга путешественника, вложив в них “знание новых слов”, и мало-помалу марсианин начал постигать смысл откровенных, несбивчивых разговоров метеоритчиков.

Наиболее тенные данные марсианин скрупулезно отдиктовал записывающему устройству - сбор данных о жизни Земли во всем ее многообразии был, собственно, одной из главных целей командировки. Внимательно прослушивались и беседы на космические темы: что они, земляне, успели узнать о космосе?

Хотя он и понимал, что в этом плане слишком придираться к землянам не стоит, все-таки губы его частенько раздвигались в улыбке. Бывало и хуже: им овладевал непроизвольный хохот, и тогда он катался по кабине, зажимая себе рот, будто опасаясь, что стенки не выдержат и чинно сидящие над ним у костра услышат эти рыдающие звуки.

Что поделаешь, мы должны простить такое поведение марсианину. Ведь действительно ниши знания о космосе еще очень слабы, свидетельство тому - неослабное обилие открытий, преподносимых нам небесными науками.

Но иногда марсианину, прямо скажем, было не до смеха.

Как-то раз, например, разговор закрутился вокруг тайны “бристаньского пришельца”, и дед Захарыч принялся клясться и божиться, что упал-то с неба тот самый валун, на котором они все сейчас сидят и прихлебывают чай.

– Вот те Христос! Чтоб мне провалиться!

Зря горячился дед, не подозревая, что еще мгновение-и его обещание сбудется самым полным образом. Рука марсианина, решившего было, что тайна открылась, дрогнула и потянулась к кнопке “утяжелителя”. Но, к счастью для экспедиции, которая ухнула бы в тартарары вместе с кораблем, сработай только хитроумное устройство моментального провала, дед был поднят на смех и самоконтроль снова вернулся к марсианину.

– А как же “Петр Столбняков в разгар цветущей природы”? “Накопил и машину купил” как же? Что же, дед, частушки эти господь бог на камушке расписал? - под гул повального хохота спросил наверху чей-то задорный голос.