Читать онлайн «Миры Роджера Желязны. Том 6». Страница 14

Это были три снимка Земли, сделанные из космоса, также по одному изображению всех планет нашей Солнечной системы; на остальных фотографиях были запечатлены планеты и созвездия мне, по большей части, незнакомые.

И вот при виде этих пустячных картинок меня вдруг охватило совершенно необъяснимое волнение, которое я, кажется, не сумел скрыть.

— Нравится? — спросил тип. Я кивнул.

— Пятьдесят, — сказал он. — За пятьдесят отдам весь комплект.

— Ты что, ненормальный? «Пятьдесят»! Это слишком дорого.

— Но ведь и снимки очень качественные.

— Верно, — согласился я, — но они не настолько мне нужны, чтобы я стал платить за них бешеные деньги. Кроме того, у меня нет пятидесяти.

— Бери шесть на выбор за двадцать пять.

Вообще-то я должен был, как полагалось законопослушному члену общества, ответить, что не ношу с собой наличных, и таким образом пресечь в самом начале этот предосудительный разговор. Жители Дома в наличных деньгах не нуждались, удостоверение личности позволяло им приобретать необходимое — стоимость же приобретенного вычиталась из личного счета, который можно было в любой момент проверить. Хотя, разумеется, каждый имел при себе какую-то сумму на карманные расходы, в которых ни перед кем не желал отчитываться. Но самое-то правильное было бы послать его ко всем чертям и идти своей дорогой. Почему же я этого не сделал?

Да потому что мне понравились фотографии. Вдобавок нужно было как-то отвлечься от тревожных мыслей, одолевавших меня. Одним словом, решил себя побаловать — приобрести несколько снимков.

Выбрал карточку с ярким, четким изображением Земли. Подумал — и взял еще одну, где на черном фоне во всем своем блеске простирался Млечный путь. Отсчитал типу четыре доллара (по два за штуку), сунул фотографии в потайной карман под мышкой, туда, где лежал пистолет, и пошел дальше, стараясь поскорее забыть наглую ухмылку этого субъекта вкупе с жеваной его зубочисткой.

Через несколько минут я был уже в Девятнадцатом крыле. Спустился с платформы, вышел со станции и вскочил на транспортерную ленту. Здесь, в «Коктейль-холле», всегда царил вечерний полумрак. В моем состоянии это меня как раз устраивало. Высоко вверху, под потолком, брезжили огни софитов, как далекие огни в огромном ночном поле. Стоя в одиночестве на движущейся ленте, я отдыхал душой. Тех четверых, вслед за которыми я вошел в туннель, нигде не было видно. Я сделал несколько пересадок — хотел попасть в наиболее затемненный уголок «Коктейль-холла».

По обе стороны ленты бесконечной чередой тянулись секции, оформление их интерьеров поражало разнообразием стилей. Одни секции пустовали, а из тех, что были заняты, доносились взрывы смеха, музыка. Мелькнула влюбленная парочка — молодые сидели, взявшись за руки и прижавшись друг к другу за маленьким столиком, на котором мерцал тоже крошечный светильник. А вот за другим столом сгорбился одинокий мужчина, перед ним на столе стояла бутылка.

Я проехал несколько миль, прежде чем ощущение одиночества наконец подействовало на меня умиротворяюще. Тогда я спрыгнул с ленты. Пробрался между столиками, свернул за угол, перешел через мостик и углубился в пальмовую рощу (пальмы, разумеется, были из пластика. Эта искусственная Полинезия, признаться, меня раздражала).

Прошел рощу насквозь, еще раз свернул и оказался в тихой и, главное, пустынной секции.

Уселся на плетеный стул перед небольшим круглым столом, наклонился и включил светильник в форме керосиновой лампы. В его желтом свете стали видны кресла с кружевными накидками на спинках, пианино, два портрета на стене, довольно, впрочем, невыразительные, книжный шкаф, набитый книгами в дорогих, с позолотой, переплетах… К несказанной своей радости я забрел ненароком в викторианскую гостиную — именно в таком интерьере, рассчитанном вызвать у человека ощущение прочного уюта и полной безопасности, мне и хотелось провести часок-другой.

Я нащупал под столом обслуживающее устройство. Вставил карточку в щель — заказал порцию джина с тоником и сигару. Не прошло и минуты, как мой заказ был выполнен. Я поставил поднос на стол. Сделал глоток отличного, в меру охлажденного джина. Раскурил сигару. Табак тоже был высшего качества. В течение какого-то, впрочем, весьма недолгого времени я, забыв о своих треволнениях, пребывал в блаженной полудреме, но потом в мозгу снова началась подспудная работа, я сунул руку в карман и вытащил фотографии. Положил их на стол — одну возле другой — и принялся рассматривать.

И еще раз испытал странное чувство, похожее на ностальгию. Это было тем более удивительно, что запечатленное на снимках я никогда не видел воочию.

Я ломал голову, пытаясь понять, почему же меня волнуют изображения Земли и этого величественного звездного потока, называемого Млечным путем. Перебрал в уме все значительные события моей жизни — ни одно из них не могло быть причиной для ностальгии такого рода.

И вот тогда мне стало действительно не по себе, потому что я, кажется, начал догадываться… догадываться, кому могло принадлежать это волнение…

Ну конечно, старому Ланжу… Ланжу Старшему, моему предшественнику и однофамильцу… Наверное, какие-то воспоминания, связанные со звездами, содержались в его памяти, в той ее части, которую я стер…

Но чтобы выяснить в точности, в чем тут, собственно, дело, существовал один-единственный способ — подвергнуть мозг специальной процедуре.

При мысли о ней я содрогнулся. Насколько мне известно, никто из нас еще не прибегал к этому крайнему средству. Я считал, что, как бы ни было мне сейчас тошно, да и попросту страшно, необычное мое волнение при виде каких-то фотографий, спровоцированное, конечно же, недавно пережитым нервным шоком, еще не дает мне права нарушить табу. Мертвое должно оставаться мертвым — оснований для этого более чем достаточно.

Одним словом, несмотря на то что нам несомненно угрожала опасность, я все же не мог представить себя выдергивающим штекер номер семь…

О Боже, да что же это со мной? Мне показалось, что я вдруг стал кем-то другим, кем именно — я не мог вспомнить, и этому «другому» пришла в голову безумная мысль…

Ну да, та самая, что впервые возникла в миг моей смерти… до поры до времени ее заглушали боль и страх, но вот она снова заявила о себе…

Выдерни штекер номер семь!

Зачем? Почему? Этого я не знал, но чувствовал, что происходящее со мной не было ни истерикой, ни шизофреническим бредом. Я бы, наверное, даже обрадовался, если бы все, что творилось в моем создании, объяснялось так просто. Невыносимо было оставаться один на один с этим ужасом, пробирающим меня до костей, но еще больше я боялся понять, что является его причиной. Да, да, больше, чем собственной смерти, я боялся выдернуть штекер номер семь.