Читать онлайн «блок-пост». Страница 23

Тетушка Карпинуса давно мечтала видеть братьев женатыми и счастливыми, поэтому лишь слегка поворчала. И, просветлев лицом от радости, понеслась организовывать.

– Вы меня, наверное, поймете, – неугомонная Карпинуса пыталась объяснить приезжей даме переполнявшие ее чувства, – Мне так не хотелось их (Ника и Эрика) оставлять одинокими петухами на навозной куче. Ведь хочется, чтобы рядом курочки с цыплятками бродили.

Свадебные торжества длились несколько дней. Все остались довольны. Места и угощения хватило всем, никому не пришлось ночевать на улице.

Вера Сергеевна, мама Марии Ивановны, очень полюбила зятя и при случае приезжала к дочери погостить. Одного только не могла понять пожилая учительница. Зачем нужно было так долго и так трудно идти к той же самой деревенской школе, к такой же речке, к простому деревенскому парню. Вера Сергеевна около сорока лет сказки не читала и в существование других миров не верила. Эрик для нее ничем не отличался от Васи, Пети, Пашки. Говорил, хотя и на другом языке, да о том же.

Праздники кончились, пришлось всем расходиться и разъезжаться по домам.

Вопреки многочисленным прогнозам, колдунья не стала после свадьбы плохо относиться к Нику. Мальчики были неразлучны и вместе опекали сестру. Ганька не спешил называть папой нового маминого мужа:

– Я тебя люблю, потому что тебя любит моя мама. Не обижайся, дядя Ник, ты хороший. А папа у меня один.

Старший мужчина с пониманием положил ему руку на плечо, и они вместе помолчали, каждый о своем. Это их еще больше сблизило. Старший Ник любил этого мальчика почти также, как своего сына. И очень любил его мать.

Как-то забывшись, маленький Ник назвал тетю Хильду мамой. Новоявленная мать такого большого семейства не имела ничего против этого. Иногда глядя на "молодого мужа", резвящегося вместе с детьми, женщина думала: "Господи, он ведь сам – большой ребенок. Просто большой ребенок". Однако, постоянный доход в доме, мужская поддержка и мужская ласка ей были по душе.

А как чувствовал себя старший Ник? Как чувствует себя преступник, приговоренный к пожизненному заключению, которому неожиданно вернули свободу? Кто сможет описать чувства восторженной провинциальной барышни, к которой приехал на месяц популярный эстрадный артист? Как передать ощущения нищего, который выиграл в лотерею несколько миллионов долларов?

Женщина, которая была для него лишь некий светлый образ, была рядом. Та, о которой Ник даже не мечтал, не смел надеяться, любит его, заботится о нем и о его сыне, готовит ему кофе по утрам. Отец даже чувствовал легкие уколы ревности, когда сынишка, напроказив, искал защиты у этой женщины. И ласково прижимался к ней, заглядывая в глаза.

Эта женщина стала для маленького Ника настоящей мамой. Когда надо ласковой и нежной, где надо строгой. Той мамой, с которой делятся самыми сокровенными мыслями. К ней бегут, когда больно или страшно. Ее знакомят со своей первой подружкой. Потому, что она всегда поймет и поможет. Потому что она – мама. От этого, кажется, и солнце ярче светит, и дожди веселее стучат по крыше, и трава зеленее. И вообще, жить хочется!

Мария и Эрик поселились в комнатах учительницы в школе. Шли каникулы, поэтому их никто не беспокоил. Это была у них первая большая любовь в жизни. У него и у нее.

Эрик, несмотря на все свои похождения, терялся с Марией, как неопытный мальчик.

Он иногда совершенно не понимал, как себя вести.

Эрик мог заболтать любую женщину, мог легко уговорить кого угодно на то, что ему надо. Но…

Этих – других женщин, он не любил. Их отказы и скандалы не страшили Эрика.

Потеря благосклонности очередной дамы не воспринималась, как особая трагедия.

Ибо ее место быстро занимала другая красавица, более сговорчивая.

А с Марией было все гораздо сложнее. Ведь она единственная из женщин была ему по-настоящему дорога. Эрик был очень удивлен темпераментом своей любимой супруги. Он-то ожидал увидеть мучающуюся монашку на супружеском ложе. Молодой муж был так рад своей ошибке.

– Как тебе не стыдно! Ты же учительница! – шутливо бранил Эрик свою возлюбленную, которая постоянно его провоцировала на некоторые действия.

– А что, раз учительница – значит не женщина? – весело отвечала ему Мария и становилась еще более настойчивой. Он впервые познал радость взаимной любви, познал блаженство настоящей близости. Все что, он испытывал с женщинами раньше, меркло перед этими чувством, казалось таким пошлым и грязным. Даже вспоминать неприятно.

Молодой муж не гордился своими любовными приключениями, как раньше – все эти победы казались теперь мелкими, ничтожными, глупыми. Да и не победами вовсе, а так… "взаимопользованием", "дружбой организмами". Больше всего Эрик не желал, чтобы кто-нибудь упоминал о них в присутствии любимой, ведь такая хорошая и чистая женщине ни за что на свете его не простит. И тогда солнце для Эрика погаснет. И почему-то совсем не возникало желания развлечься на стороне – слишком высока цена обретенного счастья. И как хрупко оно, это счастье – от неосторожного слова, от неловкого движения может мгновенно рассыпаться на тысячи осколков. И не склеить, не собрать потом!

Вот когда Эрик узнал цену словам и поступкам. Вот когда он научился бояться.

Иногда все собирались вместе в домике на озере. Мужчины предавались воспоминаниям, женщины щебетали на кухне. Кое-что из своего славного прошлого пришлось рассказывать и Эрику и старшему Нику. Особенно, когда дети стали находить странные фотографии и документы. Кто такой "агент "нокке", что эта за черно-белая фотография в альбоме, с пятнами от соленой воды. Что это за милая девушка в пестром платьице весело смеется под огромным дубом, и что за парень бережно обнимает ее за плечи. Почему этот парень кажется таким знакомым? И почему папа, видя эту фотографию, делается таким грустным?

– До сих пор болит? – тихонько спрашивает его брат, обняв за плечи.

– Разве что совсем немного, – рассеяно улыбается папа Ник, а мысли все равно далеко-далеко.

Дети разбирали картины, написанные бабушкой Ника Элис. Эти картины были развешены по всему дому. Братьям – Нику и Эрику, показалось, что вернулась их мамочка. Они уже представляли, как мама легко взлетит по ступенькам на второй этаж, снимет перчатки, и обнимет своих непоседливых мальчишек:

– Ну что, соскучились? Долго мамы не было?

Так она всегда возвращалась из города, когда устраивала свои выставки или когда ее приглашали участвовать в разных экспозициях. Потом ее обнимал папа, и говорил ей, что она самая талантливая и самая любимая художница на всем свете.

Это потому, что мама всегда расстраивалась, когда в газетах ее работы критиковали. А критиковали очень часто: ее манеру, ее "устаревшие" сюжеты, называли стиль инфантильным, однообразным. Это была неправда – Элис освоила множество стилей и направлений в живописи, она работала в разных жанрах – писала натюрморты, пейзажи, портреты, жанровые сцены. Эта женщина тщательно работала над каждым своим произведением, иногда по нескольку месяцев и лет.