Читать онлайн «Путешествие на «Париже»». Страница 22

Пуарэ – он и сам напоминал фокусника – усыпанной перстнями рукой погладил свою острую бородку.

– Хотите поехать сейчас на Монмартр и познакомиться с ним? Даже если вы не поверите его предсказаниям, вас эта встреча здорово позабавит.

Чарлз тут же взял дело в свои руки, хитро улыбнулся и принял приглашение Пуарэ, уверив его, что мы такой возможности ни за что не упустим.

Месье Пуарэ обмотал мою голову и голову Полины льняными шарфами, надел водительские перчатки и очки, и мы вчетвером сели в его открытый автомобиль – ярко-красный с золотистыми аксессуарами «Коттеро Фаэтон» – и двинулись в сторону Монмартра. По дороге нас ласкало майское солнце, а месье Пуарэ рассказывал о человеке, с которым нам предстояло встретиться.

– Этот предсказатель судьбы – поэт. Зовут его Макс Джейкоб, – перекрикивая шум мотора, объяснял Пуарэ. – Живет в мерзких условиях на холме вместе со всей остальной артистической братией, но он настоящий мистик. Какой только мудрости я от него не почерпнул за все эти годы!

Монмартр никогда не казался мне частью Парижа, скорее какой-то причудливой деревушкой. Мы ехали мимо ветряных мельниц и деревянных домишек и тряслись по ухабистой дороге, усеянной газовыми фонарями; но вот месье Пуарэ наконец остановил свой сияющий красный автомобиль, который в этом переулке, пожалуй, выглядел ничуть не менее странно, чем выглядела бы подводная лодка капитана Немо! Пуарэ провел нас по двору к маленькому сараю, зажатому между двумя домишками чуть повыше его самого, и, возвестив театральным шепотом, что в этом самом сарае и живет его друг мистик, процветающий модельер пришел в полный восторг от нашего неподдельного изумления.

Пуарэ постучал тростью в дверь, и бледный мужчина в монокле и прекрасно пошитом, но довольно потрепанном сюртуке, витиевато поприветствовал нас и провел в дом. Избегая наших взглядов, он объявил, что занят с другим клиентом, и вежливо попросил подождать несколько минут в углу.

Эти несколько минут пришлись весьма кстати, поскольку нашему зрению и обонянию нужно было привыкнуть к этой странной мрачной обстановке, от которой голова шла кругом. В то время как на дворе царила чудесная весенняя прохлада, в комнате мистика воздух был пропитан умопомрачительной смесью табака, благовоний, эфира и керосина. Запах керосина исходил от керосиновой лампы, единственного средства освещения в этом однокомнатном сарае. Я оглядела полутемную комнату и увидела, что в ней не было ничего, кроме самой примитивной мебели: матрас, стол, два стула и сундук. На самой большой стене я заметила нарисованные мелом картинки, знаки Зодиака, икону и какие-то отрывки из стихов. Лачуга мистика напоминала декорации к опере Пуччини «Богема», хотя мансарда на сцене Парижской оперы, пожалуй, выглядела существенно приличнее.

Сам же обитатель жилища сидел за столом, тщательно изучал осадок в кофейной чашке, из которой, судя по всему, в то утро пила кофе его пожилая посетительница, и тихо с ней беседовал. Наконец женщина с самым серьезным видом кивнула, вытащила из сумки мешочек с картофелем – плату за услугу – и вместе со своим предсказанием исчезла за дверью. Затем мистик низко поклонился месье Пуарэ и спросил его, в каких именно услугах мы сегодня нуждаемся.

– Мадам Вера Синклер, познакомьтесь, пожалуйста, с поэтом и моим духовным наставником Максом Джейкобом. – Мы пожали друг другу руки, и Пуарэ продолжил: – Макс, сегодня ее день рождения! Разве это не самое подходящее время критически взглянуть на прожитые годы и всерьез подумать о будущей судьбе?

– Пожалуйста, присядьте, мадам, – сказал мистик. – Так сегодня ваш день рождения? Значит, вы Телец – женский знак, управляемый Венерой. Поскольку вы родились под знаком Быка, вы сильная, волевая натура.

– Можно даже сказать, упрямая, – пошутил Чарлз, но, заметив неодобрительный взгляд Пуарэ, прикусил язык.

– Хотите услышать предсказания по руке? – спросил мистик.

Так как я не принесла с собой чашку из-под утреннего кофе, я решила, что в данном случае лучше гадания по руке ничего не придумаешь. Я молча кивнула. Из-за царившей вокруг атмосферы – керосиновой лампы, запаха благовоний и нарисованной мелом фигуры Христа – мне трудно было говорить.

– Дайте мне вашу доминирующую руку, – сказал он.

Я положила на стол правую руку. Нежно поглаживая ее, Макс Джейкоб принялся внимательно изучать мои пальцы и тыльную сторону ладони.

– Воздушная рука, – пробормотал он.

А потом, словно исследуя редкую карту, он стал крутить ее в разные стороны, вглядываться в холмы, лагуны, точки и линии: жизнь, сердце, ум, судьба.

– Я вижу блестящий ум, невероятную жизнестойкость. – Месье Джейкоб придвинул керосиновую лампу поближе к моей руке. – Да, линии сердца и ума соединяются. Это означает, что в вопросах любви вы разумны и практичны.

Я бросила взгляд на Чарлза – он улыбался. Разве наша любовь была разумна? Ни один маломальски стоящий предсказатель судьбы не мог иметь в виду ни моего мужа – замужество с которым было для меня всего лишь прибежищем, ни череду моих прежних глупых любовников.

Джейкоб явно обнаружил у меня на руке нечто интересное и хотел найти ему подтверждение на другой руке. Он бережно взял мою левую руку и объяснил мне, что она рассказывает о моей наследственности, – о том, что я принесла с собой в этот мир. С минуту месье Джейкоб внимательно рассматривал обе руки и сравнивал одну с другой.

– Я вижу, что вы сейчас постепенно приобретаете характер одного из ваших предков. И это, разумеется, не имеет никакого отношения к какому-либо приобретению, – добавил он с едва заметной улыбкой, – и это не перерождение в эзотерическом смысле слова. Но я ясно вижу, что с возрастом вы становитесь похожи на вашу бабушку.

Полина Равьян расхохоталась.

– Она еще не такая старая! – вскричала она.

А Поль Пуарэ весело похлопал Макса по спине, решив, что о женщине в «определенном возрасте» это была весьма забавная (хотя и дерзкая) шутка. Я же мгновенно побледнела и, спасаясь от дальнейших открытий, резко отдернула руки.

– Спасибо, месье Джейкоб. Это было очень познавательно, – вскочив с места, выдавила я из себя.

Чарлз дал мистику несколько франков, взял меня за руку, и мы вышли на улицу. Месье Пуарэ и Полина, конечно, считали, что упоминание Джейкоба о старении меня оскорбило, но поэт, по-моему, имел в виду совершенно иное. Я знала, что он вовсе не подшучивал надо мной, а точно и устрашающе предсказал, что я на самом деле постепенно превращаюсь в женщину, которая меня воспитала.

Когда мы приехали домой, я, предавшись воспоминаниям о ней, разрыдалась, и, пока я плакала, Чарлз сидел рядом и обнимал меня. Если в привилегии высших классов входит право не воспитывать своих детей, то мои родители в этом смысле вели себя как английские аристократы, предоставив мое воспитание нянькам, слугам и бдительному надзору моей бабки.