Читать онлайн «Воин». Страница 52

Несколько слов о том, как сосуществуют Ариман и Ахурамазда. Между братьями, как и положено в подобной ситуации, идет вечная борьба, верх в которой не в силах одержать ни один, ни другой. Парадоксально, верховные боги монорелигий, собственноручно сотворившие противовес в лице злобных сил, подчеркнуто уважительно, даже с определенной долей подобострастия относятся к своим противникам. Еще бы! Как иначе удержать в узде склонных к греху людей, как не пугая их байками о Дьяволе и прочих князьях тьмы, и посмертных мучениях в аду. Ахурамазда, для которого зло — равная половина мира, до неприличия пренебрежителен к воинству Аримана.

Вернемся к тому, о чем уже немного говорили. Как связан зороастризм с прочими мессианскими религиями? Что у них общего? Каковы истоки этого общего?

Сопоставляя авесту с Талмудом, Библией и Кораном можно сделать однозначный вывод: очень многие положения зороастризма, такие как о божественном суде, рае и аде, посмертном воздаянии и наказании, воскресении, приходе мессии, последнем или страшном суде были позаимствованы у зороастризма более поздними мессианскими вероучениями. При этом данные положения были подвергнуты обработке, значительно обеднившей их содержание.

Понятие о божественном суде над человеком присутствует в подавляющем большинстве религий. Есть оно и у зороастрийцев. После смерти — она, кстати, представлялась последователям Заратустры в облике отвратительной трупной мухи, прилетающей с севера — каждый должен пройти через высший суд, определяющий посмертный удел усопшего. Покинувшая тело душа идет по небесному мосту возмездия Чинквате, а бог справедливости Рашну выносит свой приговор. Если добрые дела и помыслы умершего превосходят число злых, то мост будет широк и крепок, и прекрасная женщина возьмет праведника за руку и введет его в Огороженный сад («пара-дайз»). Если же человек при жизни служил Ариману, то мост станет тоньше лезвия меча и душа с воем провалится в бездну царства Аримана, где ее ожидают ужасные муки. Чем не мусульманский высший суд, где праведника проводят через мост гурии? И не христианское чистилище, где вместо моста возмездия ждет бдительный цербер апостол Петр!

Рай зороастрийцев по восточному поэтичен. Это не джанна мусульман — «Но не даровано это никому, кроме тех, которые терпели…»; он не обещает молочных и винных рек, и ласок вечно девственных гурий. Но это и не христианский эдем с его унылым благочестием. Пара-дайз напоминает сладостное воспоминание о Золотом Веке, где земли обильны, реки полноводны, кони стремительны, стрелы не знают промаха, а человек — страданий и боли. Это сказочный сон счастья и изобилия, столь нечастых для кочевника-ария при жизни. Пара-дайз — сильных людей, охотников, скотоводов, воинов — служителей добра. Право попасть сюда завоевывается мечом и луком, но не смирением. Это рай воинов, Валгалла степных викингов. Правда, кроме пара-дайза есть еще и ад, где души поддавшихся Ариману претерпевают великие муки. Но этому аду далеко от иудаистского шеола, мусульманского джаханнама или христианского ада, карающих грешные души с поистине садистским сладострастием. «…Были там некоторые, подвешенные за язык… И озеро было там какое-то, полное пылающей грязи; там находились люди, извращавшие справедливость…Рядом опять были женщины и мужчины, кусавшие губы. То были те, кто хулил и поносил путь праведный… Другие женщины и мужчины, сбрасываемые с огромной скалы, падали вниз, а приставленные к ним вновь гнали их и заставляли подняться наверх на скалу, и они вновь низвергались вниз; и они не получали передышки в этом мучении… другие женщины и мужчины, которых жгли, мучили и жарили; то были оставившие путь бога». Это провидческое видение будущей инквизиции есть не что иное, как отрывок из Апокалипсиса, приписываемого традицией апостолу Петру, преемнику Христа, звавшего к смирению и прощению.

Важнейшей частью любой мессианской религии является положение о сотере[23]. Зороастризм — не исключение. В Авесте прямо указывается, что наступит день, когда к людям придет спаситель-саошьянт, сын Заратустры. В другом случае утверждается, что саошьянтов будет трое. Этот день будет днем последнего суда и души праведников вновь обретут телесную оболочку, чтобы жить вечно в «Разделении», этом земном пара-дайзе, а души грешников погибнут вместе с Ариманом.

Человечество должно быть готово к приходу мессии. Ему надлежит очиститься, ибо наступление «Разделения» возможно лишь при условии, что души подавляющего большинства людей преисполнены добра. Таким образом, зороастризм рассматривает проблему воскресения совершенно в ином ракурсе — в день прихода мессии зороастриец ответственен не только перед собой, но и перед прочими единоверцами. Ничего подобного в остальных мессианских религиях нет.

Учение о мессии было наиболее полно перенято иудаизмом и, позднее, иудохристианством. При этом оно потеряло свою логическую стройность и приобрело фанатическое исступление, свойственное иудейским сектам. Иудаистская традиция донесла сведения о многих самозваных мессиях, таких как Христос, Бар-Кохба. Сами того не сознавая, они пытались играть роль Саошьянта. Более того, порой они даже привлекали зороастрийского сотера в свидетели своего мессианского предназначения. Так в Евангелии от Матфея описывается как к младенцу Иисусу пришли три волхва с востока «и падши поклонились Ему; и, открывши сокровища свои, принесли ему дары: золото, ладан и смирну». (Мат.2.11). Кто они, эти загадочные волшебники? Ответ однозначен — упоминание о волхвах есть не что иное, как полубессознательное желание признать великое предназначение иудейского мессии посредством преклонения пред ним трех Саошьянта. Сыновья Заратустры исполнили свое предназначение высших свидетелей и «отошли в страну свою». (Мат.2.12).

Проделанный выше сравнительный анализ позволяет прийти к вполне определенному выводу. Иудаизм, христианство, ислам теряют облик самостоятельно сформировавшихся мессианских религий и предстают пред нами в виде искаженной компиляции зороастризма.

Прежде всего это касается иудаизма, который — и это убедительно доказано — испытал ощутимое влияние зороастризма, привнесенного через возвращающихся на родину после вавилонского пленения[24] иудеев. Недаром одно из самых влиятельных иудаистских течений именовалось фарисейским (фарси — парсы).

Через веру Иегову зороастрийские постулаты перешли в христианство, которое с исторической точки зрения является не чем иным, как иудаистской ересью, попыткой реанимировать и привнести в мир зашедший в тупик национальной ограниченности иудаизм.