Читать онлайн «Фантастика 1969-1970». Страница 18

– Документы!

– Документы? - незнакомец не хотел понимать, о чем его спрашивают.

– Документы спрашивают, - сказал он в ларчик с дырочкой, будто советуясь с кем-то. - Какие документы?

– А вот такие! - страшно вскричал заместитель, чуя, что нет у незнакомца никаких документов, и отработанным движением бросил pyкy вперед. В пальцах его белела карточка с крупным, затертым на конце словом “Мандат”.

Незнакомец осмотрел картонку, поразмыслил и нехотя произнес те слова, после которых, собственно, и началась фантастика чистой воды.

– Ну, если точно такой… - ответным взмахом руки он выдернул из потайного кармана белый квадрат и поднес его к лампе.

Крахмальная поверхность картона была девственно чистой.

– Эт-то зачем? - еще не понимая, вопросил заместитель.

– Документ, - пожал плечами щеголь-перебежчик, и тут все увидели, как на бланке проступило крупное слово “Мандат”, а затем показались и остальные слова вместе с фамилией обладателя.

Но фамилия-то была заместителева!

Короче, в руках замечательного щеголя оказалась копия документа - и какая копия! Лакированная, на александрийском картоне, не захватанная пальцами караульных. И как только на праздничной картонке вызрела последняя точка, документ пошел по рукам.

– Лихо! - заметил командир, кончив осмотр.

– Лихо! - в один голос подтвердили Чиж и Струмилин.

– Лихо-лишенько. Липа, - ворчал заместитель.

– Теперь далее, - решительно продолжил таинственный плагиатор. - Веру чернила, выливаю на сапог.

И этот чистюля бесстрашно выплеснул полсклянки фиолетового состава прямо на белоснежное, в розовых кружевах, шевро сапога и еще полсклянки на замшевую свою кожанку.

– Пропади пропадом буржуйское барахло, - радостно одобрил Чиж, матросская душа. - Говорил же - свой в доску!

А заместитель, хозяйственный мужик, только крякнул при виде столь злостной порчи облюбованного добра.

Но нет, не получилась ведь порча народного достояния. Химический состав, как живая ртуть, сбежал по голенищам вниз и лужицей собрался под ногами экспериментатора.

– Не пачкается, не мнется, - сказал гость топом коммивояжера, рекламирующего товар. - Пусть вас не смущает мой свежий вид. Весь на самообслуживании. В общем бросьте сомнения. Перед вами не шпион, ко провокатор. Да и незачем к вам шпионов засылать, все известно. Исход решат вот эти батареи.

Он набросал на листе план позиций белых, и все склонились над чертежом.

– Согласуется с нашими данными, - сказал, наконец, командир и сухо, очень сухо спросил: - Ваше мнение, что ничего поделать нельзя?

– Самим вам ничего не поделать, - взвешивая слова, ответил неизвестный, - помочь может только чудо.

– А чудес на свете не бывает, - подытожил командир, воспитанный на отсутствии чудес, и что-то штатское, семейное проступило в его облике, потерявшем на мгновение официальность. Секрета нет, даже министр, охваченный грустью, лишается своей официальности.

– Этого я не утверждал, насчет чуда, - осторожно возразил неизвестный и отпустил комиссару особенный взгляд. - Не говорил.

Комиссар перехватил взгляд неизвестного, выдержал его, и сумасшедшая, нелепая мысль обожгла голову Струмилина.

– Вот что, - сказал он собранию, - времени до утра в обрез. Разойдемся по цепи. А я с товарищем еще поговорю.

И, сгибаясь в двери, люди поодиночке вынырнули из прокуренного блиндажа в ночной воздух осени. Заместитель выманил за собой Струмилина.

– Ты эту гниду к пролетарской груди не пригревай, - люто прошептал он во мраке, под звездами. - Верь моему политическому чутью.

– Ну, ну, - усмехнулся Струмилин.

– С мировой буржуазией, товарищ Струмилин, перед лицом смерти заигрываешь. Не “ну-ну”, а мнение свое куда надо писать буду, коли в живых останусь. Запоешь!

Итак, сумасшедшая, нелепая мысль котельным паром ошпарила трезвый ум комиссара Струмилина.

– “Этот человек совершит чудо!” - горячо разлилось под черепом комиссара.

Убежденный материалист, Струмилин еще и сам не понимал, каким образом он мог войти в столь чудовищный разлад со всем своим теоретическим багажом. Надеяться на чудо! В цепи его размышлений еще не хватало какого-то важного звена, и, вероятно, в мирной гражданской обстановке отсутствие этого звена пустило бы ход мысли на рельсы другого, короткого пути, в тупике которого состав силлогизмов лязгнул бы на тормозах строкой: “Этот человек - жулик и шарлатан!” Но сейчас чудесные действия незнакомца, необыкновенный вид и многозначительная игра слов взывали не к ходу будничной логики, а к трепетному движению той заветной интуиции, наличие которой не каждый признает, ибо не каждого господь наградил ею.

– Совершит чудо! - головешкой тлело в бункерах струмилинской души, и, затаясь, он ждал, когда останется с незнакомцем наедине.

Дверь хлопнула, пламя коптилки легло набок, и тень перебежчика метнулась по стене, будто ее застали врасплох или ткнули в грудь. Сам же перебежчик стоял неколебимо в тусклом свете горящего керосина и только шептал в дырочки своей чертовой шкатулки, шептал и прикладывался к ним ухом.

Комиссар прислушался. Тень перебежчика, покачавшись, встала на место, и Струмилину почудилось, что это она бормочет призрачные, невесомые заклинания, а сейчас шагнет к Струмилину и скажет в полный голос что-то окончательное, роковое, по-русски: Шаманские, на погребной сырости замешенные словеса копила в себе эта шкатулка.

– Не немецкий, - быстро определил комиссар. - Не французский. Не английский. Чешский? Нет.

– Ну… - сказал себе комиссар, поправил пояс, строевым шагом подошел к неизвестному, положил ему руку на плечо, взглянул в упор холодным взглядом, хорошо известным балтийскому полку и за его пределами, а также еще одному деятелю, который вел, вел-таки однажды комиссарм под дождичком, вел и ставил спиной к гнилому дубу, матерился и прицеливался…

– Вот что, дорогой - товарищ! Помогай, сделай, что можешь.

Итак, они замерли напротив ДРУГ друга, и зрачки их соединились на одной прямой, на струнной линии, тронь - зазвенит.

– Значит, вы догадались, что я могу помочь? - нехорошо усмехаясь, спросил неизвестный. Волна злобы подкатила к горлу Струмилина. Лицо его дернулось.

– Да не могу я вам помогать. Не велят, - простонал человек, - фильм запорем. Мы фильм снимаем, на документальных кадрах. В финале полк красных гибнет. Эффектные кадры. Чтобы найти их, мы сотни витков намотали на орбите, зондировали. Энергии потратили прорву.

– Да снимете еще фильм! Разыграете в конце концов с актерами! - в отчаянии закричал комиссар.

– Не снимаем мы игровых. Игровой лентой на нашей планете не убедишь. Тошнит зрителя от недостоверности, от актерских удач. Актер на экране - пройденный этап. Для нашей планеты вообще вся ваша прошлая жизнь - наш пройденный этап…